я предлагаю расстаться врагами
не целовать и не трогать руками,
верить на слово, загадывать проще.
там, за горами, в березовой роще
сердце уже отстучало лопатой,
в этом периоде полураспада
время дележки молекул вещей.
любите меня за стихи и вообще
кто бы чего не сказал, но ошейник
стал преткновением для отношений.
любите меня, ибо как говорится,
я в вас застегнут – ресница в ресницу.
в этом и суть: между жизнью и смертью
чувства зажаты в тюрьме геометрий,
окна закрыты и выброшен камень…
я предлагаю расстаться врагами
* * *
я уезжаю. Теперь мы оба
пятками не ощущая шага,
время, как обувь, меняем, чтобы
чайки и прочая шняга,
чтобы потом заливать редбулом,
резать стихами, бросаться с пирса,
спрашивать: «В эту дыру от пули
как занесло, Вас, пирсинг?»
и создавая себе кумиров,
между крестами копая ямбы –
с мира по нитке вольфрама, миру
по узнику лампы.
я уезжаю. Печаль и ливни,
милая, что нам волна морская,
двери твои, как последние гривны
на ветер
сейчас
пускаю
* * *
пьеро, если тебе говорят, что ты стал замкнут,
не слушай их, такие не строят замков,
такие всегда в лучшем случае - сами, в худшем - самки.
они - женщины, пьеро, которые давно не ищут принца,
не пускают ближе, чем на запах жвачки. Как говорится -
просто идут на принцип.
в какой-то момент это напоминает мыльную рок-оперу
если ты оборачиваешься, то становишься оборотнем.
в необъяснимом стопоре
чувствуешь себя метросексуалом в метро, в магазине МЕ́ТРО,
линейкой, плачущей от нахлынувших сантиметров,
но в первую очередь - смертным,
кричащим на всю необъятную - "есть же!"
пока твоя муза, наполовину геймерша,
на остальное - гейша,
прожигает бумагу жизни, говоря в лицах -
пьеро, все прошлое сужается до раны открытой глазницы,
и брызжет кровь сорвавшимися птицами