Я возьму сам

don't let me be misunderstood...

Это было довольно давно. Лет десять назад, а может и больше.
Я помню тот период картинками. Вот я стою посреди улицы у цветущего дерева, вокруг которого стайками летают, мои любимы колибри. Самцы всегда краше самок, и стараются завлечь тех красивыми, будто ритуальными танцами, и яркой расцветкой крыльев.
На улице невыносимо жарко. Минимум +50. Минимум! В тот год, еще приходили сообщения о многих жертвах из Европы, в частности Франции, где от жары погибло несколько сотен человек.
Там было +40. Здесь же +50 и у всех все нормально. Только мне казалось, что это прижизненный ад, и я лично увижу свою собственную кожу слезшую, будто со змеи.
Мой друг должен был подъехать с минуты на минуту, и я ждал его с бОльшим чаянием, чем верующие ждут мессию. Он должен был подъехать на машине с разогнанным кондиционером, морозящим так, что в салоне можно было бы оставить разделанную тушу коровы.
Я прямо млел от ожидающей меня прохлады.
Друг это громко сказано. Я только хотел, чтобы он был моим другом, а пока, мы были кем-то вроде добрых знакомых, довольно часто встречавшихся в свободное время.
Мне казалось, он слишком крут, чтобы быть моим другом.
Ему было аж двадцать четыре. Высокий, светловолосый, чем-то похожий на всегда почитаемого мной Микки Рурка. Помню, он всегда немного снисходительно улыбался окружающим людям.
Все называли его Джонни.
Богом клянусь, я не знал, как его на самом деле зовут. Вполне возможно, что имя было простейшим и часто встречающимся в той местности, но я его не знал и знать не хотел, так как «Джонни» уж слишком ему шло.
Машина подъехала на невообразимой скорости и затормозила подле меня с невероятным скрипом тормозов, чем как обычно привлекла внимание окружающих.
Машина тоже была необычной. Нет, внешне это была убитая возрастом и жарой Мазда, но мало кто знал, что ее уходом занимается отец Джонни, двадцать лет работавший автомехаником в одном из лучших гаражей страны.
Я точно не знаю, что там было под капотом, но это что-то, позволяло в легкую обгонять обалдевших владельцев Mercedes и BMW.
Еще до того как я открыл дверь песня игравшая в салоне ударила по моим перепонкам.
Никогда ее не забуду. Это была - Don’t Let Me Be Misunderstood, Нины Симон.
Самая стильная песня слышанная мной когда либо, до появления сингла Back to Black от Эмми, несколько лет спустя.
Стоило мне открыть дверь, как я понял, что, не смотря на красоту песни и невероятный, непередаваемый тембр Нины Симон, я не смогу слушать ее настолько громко.
- Сделай тише!
- Что? – Джонни улыбнулся и протянул мне руку. Невероятно стильный. На нем были рваные джинсы, жилетка от Diesel и привезенные не пойми откуда кеды, которых не было ни у кого. Жилетка была одета прямо на голое тело, без футболки или кофты, она была накинута прямо на спину, где красовались три огромные, татуированные буквы обвитые плющом – «FTS».
А еще у него на шее был медальон в виде лезвия бритвы. Потом такие стали модными и появлялись на каждом шагу, но в ту пору я видел такой только на Джонни. Чуть позже я узнал, что он потратил немало времени, чтобы наточить этот медальон по краям и довести его почти до полной идентичности с настоящей бритвой.
Асоциальный тип. Анархист. Наркоман. Чокнутый.
Это далеко не полный перечень эпитетов навешанных на него словно ярлыки. Учителя, психологи в армии, работодатели и просто окружающие, казалось сходились во мнении, что лучше иметь дело с самим Сатаной, но только не с мило улыбающимся парнем по имени Джонни.
- Мать твою, тише сделай! Ты ненормальный! Посадишь себе слух к чертям!
- Я ненормальный? – Он резко вывернул руль влево и ударил по газам. – О, друг мой, пожалуйста, не пойми меня превратно, но никакой нормы нет!
- Думаешь, я не понял, что большая часть сказанной тобой фразы взята из текста этой самой песни? – Я постучал пальцем по магнитоле. - Я может и поддержу философскую беседу, но только если ты все же убавишь звук.
- Вот за это я тебя и люблю. Ты все замечаешь. – Джонни и вправду проявил уважение, и убавил звук. Теперь он был не оглушительным, а просто невыносимо громким, что уже было немалой скидкой. – Какая к черту норма, если мы сейчас вдвоем?
- В смысле? Ты считаешь, если мы собрались вместе, то можем творить что угодно, даже если это что-то абсолютно ненормальное?
- Да нет же! Я про норму, а ты про нас! – Джонни закурил Lucky Strike в мятой пачке, и оттого стал еще более похожим на Рурка. – Пойми, что эта ваша долбанная, пресловутая норма, это всего лишь мнение большинства. А если количество людей в помещении равно, то и нормы никакой нет, так как нет и самого большинства. И это еще не самое худшее друг, ибо представь себе, что в комнате не двое, а десятеро, но только норма у них совсем не та, на которую ты рассчитывал.
- Ты можешь ехать хоть немного помедленнее? Объясни, зачем гнать на такой скорости по улицам Тель-Авива? Решил затестить готовность местной полиции выписать тебе штраф?
- Я их все равно не плачу! – Джонни ухмыльнулся. – А спешим мы, потому, что едем забрать Мию.
Мои вопросы отпали сами собой. Мия была двоюродной сестрой Джонни, хотя они и называли друг друга родными. Мать Мии умерла при родах, и семья Джонни забрала ее к себе на воспитание когда ему было шесть или семь, а ей что-то около полугода. Она была примерно моей ровесницей и заодно самой красивой девушкой, что я видел в своей жизни.
До того я уже видел ее несколько раз. Болтал в основном на разные, несущественные темы, типа «А если ты умрешь и вознесешься к богу, и во время твоего вознесения некто, будет играть эпичную мелодию на гитаре. Кто это должен быть, Эрик Клэптон или Джимми Хендрикс?»
Однажды я даже гулял с ними вместе по одному из громадных торговых центров и, по-моему, несколько секунд держал ее за руку.
Мия была красива, какой-то нежной, а не яркой и вызывающей красотой. К тому же она была невероятно умна, и казалось, возможно, только мне одному, будто она постоянно скрывает какую-то тайну. Это «что-то», было в ее глазах.
- Так, что там с «нормой» - приведи пример? – Я старался вернуть тему в привычное русло, чтобы Джонни не заметил как сбилось мое дыхание при упоминании его сестры.
- Все очень просто. – Джонни обернулся на меня и не глядя как нож в масло вошел в крутой поворот на сумасшедшей скорости. – Представь себе, что тебя посадили в тюрьму. По ошибке. Ну, вот случайно завели в камеру, где девять человек сидят за убийство. Каждый. И вот ты, заходишь такой и топаешь в уголок.
- Не дай Бог! – Я трижды постучал по пластиковой панели, словно по деревянной. – И что?
- А то, что именно в данную секунду, убийство моментально стало нормальным! – Джонни выдал эту фразу и теперь уже победно улыбнулся. – Все очевидно! Плевать, что там пишут в книжках, и какой моралью потчуют общество! Вот только что, убивать было ненормальным, а теперь – вполне себе! Каждый из этих людей убивал, некоторые даже по нескольку раз, а ты нет. Так, кто спрашивается в этой ситуации ненормальный?
- Черт, а ведь и правда. Я раньше не думал об этом.
- Да, это еще ерунда, ты представь, что кто-то из них бросился на тебя, и охранник, услышав это, ворвался в камеру?
- Меня хоть спасли? – Я старался пошутить хоть как-то, хотя ощущение было не из приятных.
- Да, плевать! – Джонни прикурил вторую от первой. – Важно, что когда охранник ворвался в камеру, ваша пресловутая норма никак не изменилась, так как он, буквально в прошлом году, убил одного из заключенных во время подавления бунта.
- Ну, у тебя и фантазия! – Я позволил себе сделать музыку еще тише, чтобы вникнуть в его слова.
- И вот охранник врывается, - Джонни продолжал, как ни в чем не бывало, подъезжая к колледжу сестры, – и начинает бить их дубинкой, что есть сил. Вокруг кровь, месиво, насилие, но ты, о, праведник и сын праведника, уже не обращаешь на него внимания, так как это насилие уже спасает твой собственный зад!
Мы прервали нашу дискуссию лишь на секунду, позволив Мие запрыгнуть в машину.
Она была в кремовой тунике чуть выше колен и обычных летних шлепках. Рыжие волосы, немного растрепались, но все равно казались блестящими и какими-то неземными. Туника была немного влажной, скорее всего от жары, от самого обычного пота, мелкими бусинками стекавшего по бившейся у нее на шее вене, однако даже такой, она казалась мне самой волшебной из ныне живущих женщин.
Она чмокнула меня в щеку и уселась на сиденье рядом.
- Так вот. – Казалось, тираду Джонни не остановит даже зашедшая в машину Моника Белуччи, не говоря о родной сестре. – Представь себе, что как только охранник выдал на гора всем кому можно, его рация вдруг оптимистично затрещала и ему поведали об ошибке.
- Об ошибке на счет меня? – Я радостно вздохнул, будто мне и вправду стало легче.
- А, ты прогружаешь нашего мальчика? – Мия улыбнулась, а я промолчал, хотя слова ее невероятно меня насторожили.
- Немного. – Джонни как-то гадко ухмыльнулся. – В смысле, осталось немного. – Он подмигнул то ли мне, то ли ей. – Итак, охраннику рявкнули по рации - «Срочно выводи парня! Это ошибка!» и он, пригнув твою спину начал закрывая своим телом выводить тебя из камеры и из самого отсека, знаешь, вот прямо как в кино показывают, когда заложников освобождают.
Джонни умел подобрать тобой же виденную картинку, для каждого сказанного им слова.
- Ага, я в курсе! – Пробормотал я, ощутив, как рука Мии проскользнула в мою ладонь.
- Так вот, друг, самое интересное, что как только ты вышел из камеры, как только выпрыгнул из долбанного отсека, как только переступил границу тюрьмы, ты снова стал нормальным, и убивать себе подобных снова стало «низззя»!
- Фух, ну, это вроде понятно! – Я улыбнулся, как всегда четко представив описанную мне картину, порадовавшись за свое успешное освобождение.
- Что тебе понятно, идиот ты чертов!?! – Джонни нажал на газ, и мы, кажется, взлетели. – Что это у вас за норма такая, которая меняется, только лишь оттого, что ты переступил тот или иной порог? Что это за правила, которые не выдерживают никакой критики? Во что вы мать вашу верите-то, а? Я в курсе, что народом легко управлять, но чтобы настолько? Чтобы люди вот прямо такой мякиш хавали??? Ответь, почему нормы нет, как только нас становится двое?
- Как это нет? – Я не понимал, почему Джонни стал на меня так давить, и чего хотел от меня добиться. Не понимал к какой идее он пытался меня подтолкнуть.
- О Боже! – Джонни выругался на арабском, иврите и потом уже на русском. – Ехать по улице внутри города на скорости 150 км\ч это нормально?
- Нет! – Я ответил быстрее, чем пуля вылетает из ствола автомата, примерно понимая, что Джонни вытворит сейчас.
- А я считаю, нормально! – Здесь он вывернул на небольшую улочку, возле обычных домов, где гуляли дети, беременные женщины, а у парка сидели старушки, и, что было сил надавил на газ.
- Осторожней! – Я заорал благим матом, видя, как он чуть не наехал на какую-то тетку. Мия, что интересно реагировала на происходящие события также как, если бы смотрела эту сцену по TV.
- Так, нормально или нет? – Джонни выдал одну из своих маньячных улыбок, и мы устремились вперед с еще большей скоростью. – Пока не ответишь, я не остановлюсь.
- Нет, не нормально. Или нормально! Я не знаю! Стой, мать твою! – Я заорал, видя, что он правит автомобиль прямиком на огромные ворота парка, из которых в любую минуту мог выйти кто угодно.
- Итак, где же норма? – Джонни нажал на педаль тормоза так резко, что мы с Мией, чуть не вылетели через лобовое стекло.
- Норма…Твоя долбанная норма в голове! Только в голове. Только в тебе самом! – Я отчего-то сорвался на крик и схватил его за ворот жилетки. - И каждый, каждый мать его человек на этой земле волен делать то, что хочет, так как он на самом деле всегда находится один внутри своей собственной головы и своей собственной жизни. Нет никакого большинства, есть только ты, и этот чертов мир, и было бы не плохо, сдохнуть улыбаясь.
- Почему? – Джонни, словно щенка, схватил меня чуть не за загривок и приблизил вплотную к своим горевшим чем-то неестественным глазам.
- Потому, что и сдохнешь ты один, понимая, что даже в этот путь ты идешь без сопровождения тех людей, чьим правилам следовал всю жизнь.
- Молодец, парень!! К черту нормальность! – Джонни снова мило улыбнулся, также как во время нашей первой встречи, и до упора поднял ручной тормоз. – Мы приехали.