Из книги Секреты долгой молодости профессора Никитина.
Именно в этот момент я и задал Константину Филипповичу важнейший, на мой взгляд, философский вопрос:
— Вы бегаете, вообще занимаетесь, чтобы продлить жизнь?
— А как выяснить: продлил я ее с помощью занятий или нет? — профессор становится вдруг необычайно серьезным.— Я занимаюсь, чтобы жить здоровым — в этом главный смысл. Чтобы жить здоровым, понимаете?
К остановке подкатил переполненный автобус. Профессор сделал прощальный жест рукой, вскочил на подножку, как мальчик, вжался меж плотно сгрудившимися телами, створки двери со стоном сдвинулись, и я, оставшись один, зашагал в сторону центра, раздумывая над ответом профессора.
«Жить здоровым… Да, да, в этом благородная гуманная цель занятий,— думал я, вглядываясь в загорелые лица прохожих.— Профессор совершенно прав: жить здоровым — вот главное. Ведь сколько потерь несут обществу болезни! Материальный ущерб — только одна сторона дела. А моральный?.. Скажем, больной человек в семье. Даже оставаясь любимым, он все равно обуза для родных и близких. Их горе, их страдание…»
Вдруг некий брюзжащий голос вторгается в, казалось бы, стройный ход моих мыслей:
— Ну да, как же, верь своему профессору. А где гарантии?
— Какие еще гарантии?! — ничего не понимаю я.
— Обыкновенные. Я вот, как ненормальный, стану бегать — время тратить. Упражнения разные начну делать, хотя мне это скучно. Так вот, где гарантии того, что я все равно не заболею. Я знал одного — и бегал, и гимнастикой занимался, и за питанием следил. Все равно — заболел и умер. А, может, не бегал бы — жил. Я вот, не бегаю и гимнастику не делаю…
— Ах ты, обыватель несчастный,— неслышно кричу я.— Да ты… Что это ты все выворачиваешь наизнанку?! Человек, понимаешь, просто человек, попал в больницу. Лекарства не помогли. Мы что, предъявляем счет? Нет. Списываем на судьбу, на то, что поздно, мол, обратился, что медицина пока бессильна… И физкультура не помогает стопроцентно каждому. Люди ведь разные. Но ты берешь единичный случай и возводишь его в степень, пуская в оборот уже в качестве правила. Запрещенный прием.
— А мне, знаешь, как-то все равно — запрещенный или нет,— продолжает гнуть свою линию голос.— Я не хочу быть даже тем единичным случаем. И потом, я ведь не враг профессора. Просто он меня не убедил. Вся эта идея — жить здоровым — как-то трудно вписывается в наши будни. Во-первых, профессор, наверное, не работает, а во-вторых, я ведь грамотный, читаю рекомендации приверженцев здорового образа жизни: не кури, не пей, то и это не ешь, купайся в проруби, бегай, не нервничай, спи по восемь часов в день. Это надо жить в стерильной среде под стеклянным колпаком. Не нервничай! Скажут тоже…
— Слушай,— прошу я,— кто ты, не знаю, но отвяжись.
— Я-то отвяжусь,— брюзжит оппонент профессора,— а вот как ты? Тебе писать…
Как, как? Я снова еду к Никитину в поисках ответов.
СЕКРЕТ ЧЕТВЕРТЫЙ, раскрывая который, профессор говорит о некоторых полезных мелочах и пересматривает лимит времени
— Константин Филиппович,— едва ли не с порога задаю я вопрос,— вы работаете?
— А в чем, собственно, дело? — профессор явно удивлен,— Мне 81 год. Уже несколько лет я на пенсии. Иногда консультирую больных.
— Вот видите,— говорю я,— у вас полно свободного времени.
— Ах, вот оно что,— успокаивается профессор.— Вы, верно, подозреваете, что я провел на пенсии всю жизнь. Нет, я как раз очень много работал, не считаясь со временем, и более всего как лечащий врач-невропатолог. В любом случае, однако, я находил время для занятий.
Впрочем, давайте-ка подсчитаем,— говорит профессор.— В неделе 168 часов. 56 из них отведем сну, 50 — работе вместе с дорогой, на которую я оставляю 2 часа. Получается, что в распоряжении у нас 62 свободных часа. Сколько нужно для занятий? Предположим, четыре раза в неделю — гимнастика. Часовая. Три раза — бег. Тоже по часу. И, наконец, два-три раза — атлетическая гимнастика. Отведем по часу и на нее. Десять часов в неделю. Да, это всего лишь прожиточный минимум, но он доступен практически каждому. Стало быть, сетования на недостаток времени — не более чем отговорки, неумение распоряжаться временем.
— Что ж,—соглашаюсь я,— относительно времени вы, пожалуй, правы, но есть возражения и иного порядка…
Я привожу профессору подробности диалога с воображаемым оппонентом.
— М-да,— озабоченно тянет Никитин,— это ваша фантазия или вы имели дело с живым собеседником?
— Фантазия,— отвечаю я,— но, с другой стороны, подобные же сомнения может высказать каждый второй встречный.
— Так,— говорит профессор,— попробуем разобраться. Почему столь мало людей целенаправленно, серьезно занимаются физической культурой? Во-первых, и это один из важных аргументов, психологически мы все еще остаемся в том времени, когда условия жизни полностью обеспечивали потребность человека в движении. Психология меняется медленно, прогресс же, цивилизация, пропуская десятки ступеней, гигантскими шагами идут вверх. Этот стремительный рост требует совершенно иного отношения к спорту, к физической культуре, отношения, которое, несмотря на громадные усилия государства, еще не сформировалось. Я имею в виду население. Согласитесь: все читали и, стало быть, знают о необходимости двигаться, закаливаться, но мало кто на практике следует этим настоятельным рекомендациям. Виновна здесь, кстати, не только психология, но и неумелая подчас наша пропаганда физической культуры. Ей не хватает глубины, конкретности. Мы замкнулись на тезисе «заниматься полезно». У людей же возникают тысячи «почему», на которые они не могут найти ответа. Отсюда рождается недоверие, а подчас и чисто обывательская позиция придуманного вами оппонента. «Я стану заниматься,— говорит такой оппонент,— тратить время, отказывать себе в удовольствиях… Где гарантия, что я буду вознагражден за это?».
Действительно,— продолжает профессор,— стопроцентной гарантии прожить здоровым даже при условии активных занятий физической культурой нет. Но существует такой термин «фактор риска». Так вот, у людей, которые ведут здоровый образ жизни, риск заболеть снижается многократно. Разве это не стимул для занятий?! Наконец, весь этот разговор об отказе от удовольствий… С позиции своего возраста могу сказать, что никакие сиюминутные удовольствия не идут в сравнение с величайшим удовольствием прожить жизнь до конца деятельно, созидая и творя.
Испытать же это удовольствие в полной мере может только здоровый человек. Вот ответ вашему оппоненту.
— Константин Филиппович,— предлагаю я,— давайте сформулируем ваше представление о здоровом образе жизни.
— Давайте,— соглашается профессор,— это несложно. Во-первых, регулярные тренировки. Занятия спортом, физкультурой. Называйте как угодно. Движение, словом. Во-вторых, умеренное питание. В-третьих, отказ от вредных привычек. В-четвертых, закаливание. Лично я еще несколько лет назад купался в море круглый год. Сейчас заканчиваю сезон в конце ноября и начинаю в первых числах мая. И, наконец, пятое — психоэмоциональная сторона. В этом плане у человека должен преобладать оптимистический настрой. Согласен, в современной жизни трудно избежать волнений. Но опасны не они, а очаги застойного возбуждения нервной системы. Когда человек беспрерывно размышляет о неприятном. Вот таких периодов в жизни нужно избегать.
Мы выходим на шоссе. Профессор протягивает мне руку, и вновь я ощущаю ее крепость.
— Запомните,— говорит он мне,— я занимаюсь спортом, чтобы жить здоровым. Здоровье мне нужно для того, чтобы с полной отдачей сил заниматься любым делом. Только в этом истинное счастье. В достижении его, как видите, нет никаких секретов.
— Вы бегаете, вообще занимаетесь, чтобы продлить жизнь?
— А как выяснить: продлил я ее с помощью занятий или нет? — профессор становится вдруг необычайно серьезным.— Я занимаюсь, чтобы жить здоровым — в этом главный смысл. Чтобы жить здоровым, понимаете?
К остановке подкатил переполненный автобус. Профессор сделал прощальный жест рукой, вскочил на подножку, как мальчик, вжался меж плотно сгрудившимися телами, створки двери со стоном сдвинулись, и я, оставшись один, зашагал в сторону центра, раздумывая над ответом профессора.
«Жить здоровым… Да, да, в этом благородная гуманная цель занятий,— думал я, вглядываясь в загорелые лица прохожих.— Профессор совершенно прав: жить здоровым — вот главное. Ведь сколько потерь несут обществу болезни! Материальный ущерб — только одна сторона дела. А моральный?.. Скажем, больной человек в семье. Даже оставаясь любимым, он все равно обуза для родных и близких. Их горе, их страдание…»
Вдруг некий брюзжащий голос вторгается в, казалось бы, стройный ход моих мыслей:
— Ну да, как же, верь своему профессору. А где гарантии?
— Какие еще гарантии?! — ничего не понимаю я.
— Обыкновенные. Я вот, как ненормальный, стану бегать — время тратить. Упражнения разные начну делать, хотя мне это скучно. Так вот, где гарантии того, что я все равно не заболею. Я знал одного — и бегал, и гимнастикой занимался, и за питанием следил. Все равно — заболел и умер. А, может, не бегал бы — жил. Я вот, не бегаю и гимнастику не делаю…
— Ах ты, обыватель несчастный,— неслышно кричу я.— Да ты… Что это ты все выворачиваешь наизнанку?! Человек, понимаешь, просто человек, попал в больницу. Лекарства не помогли. Мы что, предъявляем счет? Нет. Списываем на судьбу, на то, что поздно, мол, обратился, что медицина пока бессильна… И физкультура не помогает стопроцентно каждому. Люди ведь разные. Но ты берешь единичный случай и возводишь его в степень, пуская в оборот уже в качестве правила. Запрещенный прием.
— А мне, знаешь, как-то все равно — запрещенный или нет,— продолжает гнуть свою линию голос.— Я не хочу быть даже тем единичным случаем. И потом, я ведь не враг профессора. Просто он меня не убедил. Вся эта идея — жить здоровым — как-то трудно вписывается в наши будни. Во-первых, профессор, наверное, не работает, а во-вторых, я ведь грамотный, читаю рекомендации приверженцев здорового образа жизни: не кури, не пей, то и это не ешь, купайся в проруби, бегай, не нервничай, спи по восемь часов в день. Это надо жить в стерильной среде под стеклянным колпаком. Не нервничай! Скажут тоже…
— Слушай,— прошу я,— кто ты, не знаю, но отвяжись.
— Я-то отвяжусь,— брюзжит оппонент профессора,— а вот как ты? Тебе писать…
Как, как? Я снова еду к Никитину в поисках ответов.
СЕКРЕТ ЧЕТВЕРТЫЙ, раскрывая который, профессор говорит о некоторых полезных мелочах и пересматривает лимит времени
— Константин Филиппович,— едва ли не с порога задаю я вопрос,— вы работаете?
— А в чем, собственно, дело? — профессор явно удивлен,— Мне 81 год. Уже несколько лет я на пенсии. Иногда консультирую больных.
— Вот видите,— говорю я,— у вас полно свободного времени.
— Ах, вот оно что,— успокаивается профессор.— Вы, верно, подозреваете, что я провел на пенсии всю жизнь. Нет, я как раз очень много работал, не считаясь со временем, и более всего как лечащий врач-невропатолог. В любом случае, однако, я находил время для занятий.
— Что ж,—соглашаюсь я,— относительно времени вы, пожалуй, правы, но есть возражения и иного порядка…
Я привожу профессору подробности диалога с воображаемым оппонентом.
— М-да,— озабоченно тянет Никитин,— это ваша фантазия или вы имели дело с живым собеседником?
— Фантазия,— отвечаю я,— но, с другой стороны, подобные же сомнения может высказать каждый второй встречный.
— Так,— говорит профессор,— попробуем разобраться. Почему столь мало людей целенаправленно, серьезно занимаются физической культурой? Во-первых, и это один из важных аргументов, психологически мы все еще остаемся в том времени, когда условия жизни полностью обеспечивали потребность человека в движении. Психология меняется медленно, прогресс же, цивилизация, пропуская десятки ступеней, гигантскими шагами идут вверх. Этот стремительный рост требует совершенно иного отношения к спорту, к физической культуре, отношения, которое, несмотря на громадные усилия государства, еще не сформировалось. Я имею в виду население. Согласитесь: все читали и, стало быть, знают о необходимости двигаться, закаливаться, но мало кто на практике следует этим настоятельным рекомендациям. Виновна здесь, кстати, не только психология, но и неумелая подчас наша пропаганда физической культуры. Ей не хватает глубины, конкретности. Мы замкнулись на тезисе «заниматься полезно». У людей же возникают тысячи «почему», на которые они не могут найти ответа. Отсюда рождается недоверие, а подчас и чисто обывательская позиция придуманного вами оппонента. «Я стану заниматься,— говорит такой оппонент,— тратить время, отказывать себе в удовольствиях… Где гарантия, что я буду вознагражден за это?».
Действительно,— продолжает профессор,— стопроцентной гарантии прожить здоровым даже при условии активных занятий физической культурой нет. Но существует такой термин «фактор риска». Так вот, у людей, которые ведут здоровый образ жизни, риск заболеть снижается многократно. Разве это не стимул для занятий?! Наконец, весь этот разговор об отказе от удовольствий… С позиции своего возраста могу сказать, что никакие сиюминутные удовольствия не идут в сравнение с величайшим удовольствием прожить жизнь до конца деятельно, созидая и творя.
Испытать же это удовольствие в полной мере может только здоровый человек. Вот ответ вашему оппоненту.
— Константин Филиппович,— предлагаю я,— давайте сформулируем ваше представление о здоровом образе жизни.
— Давайте,— соглашается профессор,— это несложно. Во-первых, регулярные тренировки. Занятия спортом, физкультурой. Называйте как угодно. Движение, словом. Во-вторых, умеренное питание. В-третьих, отказ от вредных привычек. В-четвертых, закаливание. Лично я еще несколько лет назад купался в море круглый год. Сейчас заканчиваю сезон в конце ноября и начинаю в первых числах мая. И, наконец, пятое — психоэмоциональная сторона. В этом плане у человека должен преобладать оптимистический настрой. Согласен, в современной жизни трудно избежать волнений. Но опасны не они, а очаги застойного возбуждения нервной системы. Когда человек беспрерывно размышляет о неприятном. Вот таких периодов в жизни нужно избегать.
Мы выходим на шоссе. Профессор протягивает мне руку, и вновь я ощущаю ее крепость.
— Запомните,— говорит он мне,— я занимаюсь спортом, чтобы жить здоровым. Здоровье мне нужно для того, чтобы с полной отдачей сил заниматься любым делом. Только в этом истинное счастье. В достижении его, как видите, нет никаких секретов.