стихи

Последний пост:04.10.2019
11
1 3 4 5 6 24
  • Борис Херсонский

    Восковой часовой, восковой заключенный,
    но решетки и двери железные, не понарошку.
    Сквозь решетку можно увидеть купол и крест золоченый,
    а также - летящую по диагонали снежную крошку.

    Тюрьма, точнее, музей тюрьмы. Проводят цепочку
    экскурсантов вдоль по гулкому коридору.
    Папа на руки поднимает трехлетнюю дочку,
    и тайны застенка открываются детскому взору.

    Наследье царизма, ужасные казематы,
    пламенные сердца остыли и отсырели.
    В полдень слышны над рекою пушечные раскаты,
    а также бой барабана и посвист военной свирели.

    Солдатики из картона чинно шагают строем.
    Перемигиваются дамы, улыбаются ртами кривыми.
    Восковой заключенный когда-то был живым и теплым героем.
    И часовые, поверить почти невозможно, тоже были живыми.

    А может, был в часовом часовой механизм, а потом сломался.
    А может, был заключен в заключенном порыв к участи лучшей.
    Манекен охраняет куклу. Хорошо, что засов остался -
    настоящий, железный, надежный, на всякий случай.
    57/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Бродский

    Примечания папоротника

    По положению пешки догадываешься о короле.
    По полоске земли вдалеке — что находишься на корабле.
    По сытым ноткам в голосе нежной подруги в трубке
    — что объявился преемник: студент? хирург?
    инженер? По названию станции — Одинбург —
    что пора выходить, что яйцу не сносить скорлупки.

    В каждом из нас сидит крестьянин, специалист
    по прогнозам погоды. Как то: осенний лист,
    падая вниз лицом, сулит недород. Оракул
    не лучше, когда в жилище входит закон в плаще:
    ваши дни сочтены — судьею или вообще
    у вас их, что называется, кот наплакал.

    Что-что, а примет у нас природа не отберет.
    Херувим — тот может не знать, где у него перед,
    где зад. Не то человек. Человеку всюду
    мнится та перспектива, в которой он
    пропадает из виду. И если он слышит звон,
    то звонят по нему: пьют, бьют и сдают посуду.

    Поэтому лучше бесстрашие! Линия на руке,
    пляска розовых цифр в троллейбусном номерке,
    плюс эффект штукатурки в комнате Валтасара
    подтверждают лишь то, что у судьбы, увы,
    вариантов меньше, чем жертв; что вы
    скорей всего кончите именно как сказала

    цыганка вашей соседке, брату, сестре, жене
    приятеля, а не вам. Перо скрипит в тишине,
    в которой есть нечто посмертное, обратное танцам в клубе,
    настолько она оглушительна; некий антиобстрел.
    Впрочем, все это значит просто, что постарел,
    что червяк устал извиваться в клюве.

    Пыль садится на вещи летом, как снег зимой.
    В этом — заслуга поверхности, плоскости. В ней самой
    есть эта тяга вверх: к пыли и к снегу. Или
    просто к небытию. И, сродни строке,
    "не забывай меня" шепчет пыль руке
    с тряпкой, а мокрая тряпка вбирает шепот пыли.

    По силе презренья догадываешься: новые времена.
    По сверканью звезды — что жалость отменена
    как уступка энергии низкой температуре
    либо как указанье, что самому пора
    выключить лампу; что скрип пера
    в тишине по бумаге — бесстрашье в миниатюре.

    Внемлите же этим речам, как пению червяка,
    а не как музыке сфер, рассчитанной на века.
    Глуше птичкиной песни, оно звончей, чем щучья
    песня. Того, что грядет, не остановить дверным
    замком. Но дурное не может произойти с дурным
    человеком, и страх тавтологии — гарантия благополучья.
    58/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Сергей Есенин

    Мне осталась одна забава:
    Пальцы в рот — и веселый свист.
    Прокатилась дурная слава,
    Что похабник я и скандалист.

    Ах! какая смешная потеря!
    Много в жизни смешных потерь.
    Стыдно мне, что я в бога верил.
    Горько мне, что не верю теперь.

    Золотые, далекие дали!
    Все сжигает житейская мреть.
    И похабничал я и скандалил
    Для того, чтобы ярче гореть.

    Дар поэта — ласкать и карябать,
    Роковая на нем печать.
    Розу белую с черною жабой
    Я хотел на земле повенчать.

    Пусть не сладились, пусть не сбылись
    Эти помыслы розовых дней.
    Но коль черти в душе гнездились —
    Значит, ангелы жили в ней.

    Вот за это веселие мути,
    Отправляясь с ней в край иной,
    Я хочу при последней минуте
    Попросить тех, кто будет со мной,-

    Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
    За неверие в благодать
    Положили меня в русской рубашке
    Под иконами умирать.
    5/10
    Ответить Цитировать
    0
  • Сергей Есенин

    Пой же, пой. На проклятой гитаре
    Пальцы пляшут твои вполукруг.
    Захлебнуться бы в этом угаре,
    Мой последний, единственный друг.

    Не гляди на ее запястья
    И с плечей ее льющийся шелк.
    Я искал в этой женщине счастья,
    А нечаянно гибель нашел.

    Я не знал, что любовь - зараза,
    Я не знал, что любовь - чума.
    Подошла и прищуренным глазом
    Хулигана свела с ума.

    Пой, мой друг. Навевай мне снова
    Нашу прежнюю буйную рань.
    Пусть целует она другова,
    Молодая, красивая дрянь.
    6/10
    Ответить Цитировать
    0
  • Цветаева
    Крысолов

    Город Гаммельн
    (Глава первая)


    Стар и давен город Гаммельн,
    Словом скромен, делом строг,
    Верен в малом, верен в главном:
    Гаммельн – славный городок!

    В ночь, как быть должно комете,
    Спал без просыпу и сплошь.
    Прочно строен, чисто метен,
    До умильности похож

    – Не подойду и на выстрел! —
    На своего бургомистра.

    В городе Гаммельне дешево шить:
    Только один покрой в нем.
    В городе Гаммельне дешево жить
    И помирать спокойно.

    Гривенник – туша, пятак – кувшин
    Сливок, полушка – творог.
    В городе Гаммельне, знай, один
    Только товар и дорог:

    Грех.

    (Спросим дедов:
    Дорог: редок.)

    Ни распоясавшихся невест,
    Ни должников, – и кроме
    Пива – ни жажды в сердцах. На вес
    Золота или крови —

    Грех. Полстолетия (пятьдесят
    Лет) на одной постели
    Благополучно проспавши, спят
    Дальше. “Вдвоем потели,

    Вместе истлели”. Тюфяк, трава, —
    Разница какова?

    (Бог упаси меня даже пять
    Лет на одной перине
    Спать! Лучше моську наймусь купать!)
    Души Господь их принял.

    И озаренье: А вдруг у них
    Не было таковых?

    Руки – чтоб гривну взымать с гроша,
    Ноги – должок не додан.
    Но, вразумите, к чему – душа?
    Не глубоко ль негодный

    – Как жардиньерка – гамак – кларнет —
    В нашем быту – предмет?

    В городе Гаммельне – отпиши —
    Ни одного кларнета.
    В городе Гаммельне – ни души .
    Но уж тела за это!

    Плотные, прочные. Бык, коль дюж,
    Дюжины стоит душ.

    А приосанятся – георгин,
    Ниц! преклонись, Георгий!
    Города Гаммельна гражданин, —
    Это выходит гордо.

    Не забывай, школяры: “Узреть
    Гаммельн – и умереть!”

    Juri, и Ruhrei, и Ruhr uns nicht
    Аn (в словаре: не тронь нас!) —
    Смесь. А глаза почему у них
    В землю? Во-первых – скромность,

    И... бережливость: воззрился – ан
    Пуговица к штанам!

    Здесь остановка читатель. – Лжешь,
    Автор! Очки втираешь!
    В сем Эльдорадо когда ж и кто ж
    Пуговицы теряет?

    – Нищие. Те, что от грязи сгнив,
    В спальни заносят тиф, —

    Пришлые. Скоропечатня бед,
    Счастья бесплатный номер.
    В Гаммельне собственных нищих нет.
    Был, было, раз – да помер.

    Тощее ж тело вдали от тел
    Сытых зарыть велел

    Пастор, – и правильно: не простак
    Пастор, – не воем “осанна!”
    Сытые тощему не простят
    Ни лоскута, ни штанной

    Пуговицы, чтобы знал-де всяк:
    Пуговка – не пустяк!

    (Маленькая диверсия в сторону пуговицы:)

    Пуговицею весь склад и быт
    Держатся. Трезв – застегнут.
    Пуговица! Праадамов стыд!
    Мод и свобод исподних —

    Смерть. Обывателю ты – что чуб
    Бульбе, и Будде – пуп.

    С пуговицею – все право в прах,
    В грязь. Не теряй, беспутный,
    Пуговицы! Праадамов крах
    Только тобой искуплен,

    Фиговая! Ибо что же лист
    Фиговый (“Mensch wo bist?”) —

    Как не прообраз ее? (“Bin nackt,
    Haг, – потому робею”) —
    Как не зачаток, не первый шаг...
    Пуговица – в идее!

    Пуговицы же (внемли, живот
    Голый!) – идея – вот:

    Для отличения Шатуна-
    Чад – от овец Господних:
    Божье застегнуто чадо на
    Все, – а козел расстегнут —

    Весь! Коли с ангелами в родстве,
    Муж, – застегнись на все!

    Не привиденьями ли в ночи
    – Целый Бедлам вакантный! —
    Нищие, гении, рифмачи,
    Шуманы, музыканты,

    Каторжники...
    Коли взять на вес:
    Без головы, чем без
    Пуговицы! – Санкюлот! Босяк!
    От Пугача – к Сэн-Жюсту?!
    Если уж пуговица – пустяк,
    Что ж, господа, не пусто?

    Для государства она – что грунт
    Древу и чреву – фунт

    Стерлингов. А оборвется – голь!
    Бунт! Погреба разносят!
    Возвеселися же, матерь, коль
    Пуговицею – носик:

    Знак добронравия. (Мой же росс
    Явственно горбонос —
    В нас).

    * * *
    Дальше от пуговичных пустот,
    Муза! От истин куцых!
    От революции не спасет —
    Пуговица. Да рвутся ж —

    Все! Коли с демонами в родстве —
    Бард, – расстегнись на все!

    (Здесь кончается ода пуговице и возобновляется повествование.)

    Город грядок —
    Гаммельн, нравов —
    добрых, складов
    полных, – Рай-

    город...

    Божья радость —
    Гаммельн, здравых —
    город, правых —
    город...

    Рай-город, пай-город, всяк-свой-пай-берет, —
    Зай-город, загодя-закупай-город.

    Без загадок —
    город, – гладок:
    Благость. Навык —
    город. – Рай-

    город...

    Божья заводь —
    Гаммельн, гадок —
    Бесу, сладок —
    Богу...

    Рай-город, пай-город, Шмидтов-Майеров
    Царь-город, старшему-уступай-город.

    Без пожаров —
    город, благость-
    город, Авель-
    город. – Рай-
    город...

    Кто не хладен
    и не жарок,
    прямо в Гаммельн
    поез —

    жай-город, рай-город, горностай-город.
    Бай-город, вовремя-засыпай-город.

    Первый обход!
    Первый обход!
    С миром сношенья прерваны!
    Спущен ли пес? Впущен ли кот?
    Предупрежденье первое.

    Су – дари, выпрягайте слуг!
    Тру – бочку вытрясай, досуг!
    Труд, покидай верстак:
    “Morgen ist auch ein Tag”.

    Без десяти!
    Без десяти!
    Уши законопатить
    Ватой! Учебники отнести
    В парту! Будильник – на пять.

    Ла – вочник, оставляй мелок,
    Бюр – герша, оставляй чулок
    И оправляй тюфяк:
    “Morgen ist auch ein Tag”.

    Десять часов!
    Десять часов!
    Больше ни междометья!
    Вложен ли ключ? Вдет ли засов?
    Предупрежденье третье.

    Би – блию закрывай, отец!
    Бюр – герша, надевай чепец,
    Муж, надевай колпак, —
    “Morgen ist auch ein...”

    – Спят
    Гаммельнцы...
    59/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Цветаева
    Крысолов

    СНЫ
    (Глава вторая)

    В других городах,
    В моих (через – край-город)
    Мужья видят дев
    Морских, жены – Байронов,

    Младенцы – чертей,
    Служанки – наездников...
    А ну-ка, Морфей,
    Что – гаммельнцам грезится

    Безгрешным, – а ну?
    – Востры – да не дюже!
    Муж видит жену,
    Жена видит мужа,

    Младенец – cocoк,
    Краса толстощекая —
    Отцовский носок,
    Который заштопала.

    Повар – пробует,
    Обер – требует.
    Всё как следует,
    Всё как следует.

    Вдоль спицы петля —
    Так всё у них плавно!
    Павл видит Петра,
    А Петр видит Павла,

    Конечно – внучат
    Дед (точку – прозаик),
    Служанка – очаг
    И добрых хозяев.

    Каспар – заповедь,
    Пастор – проповедь.
    Не без проку ведь
    Спать, – не плохо ведь?

    Пуды колбасы
    Колбасник (со шпэком),
    Суд видит весы,
    Весы же – аптекарь,

    Наставнику – трость,
    Плод дел его швейных —
    Швецу. Псу же – кость?
    Ошиблись: ошейник!

    Стряпка – щипаное,
    Прачка – плисовое.
    Как по-писаному!
    Как по-писаному!

    – А сам бургомистр?
    – Что въяве – то в дрёме.
    Раз он бургомистр,
    Так что ж ему кроме

    Как бюргеров зреть,
    Вассалов своих?
    А сам бургомистр —
    Своих крепостных.

    Дело слаженное,
    Платье сложенное, —
    По-положенному!
    По-положенному!

    (Лишь тон мой игрив:
    Есть доброе – в старом!)
    А впрочем, чтоб рифм
    Не стаптывать даром —

    Пройдем, пока спит,
    В чертог его (строек
    Царь!) прочно стоит
    И нашего стоит

    Внимания...

    * * *
    Замка не взломав,
    Ковра не закапав —
    В богатых домах,
    Что первое? запах.

    Предельный, как вкус,
    Нещадный, как тора,
    Бесстыдный, как флюс
    На роже актера.

    Вся плоть вещества, —
    (Счета в переплете
    Шагреневом!) вся
    Вещественность плоти

    В нем: гниль до хрящей.
    С проказой не шутят!
    Не сущность вещей, —
    Вещественность сути:

    Букет ее – всей!
    Есть запахи – хлещут!
    Не сущность вещей:
    Существенность вещи.

    Не сущность вещей,
    – О! и не дневала! —
    Гнилых овощей
    – Так пахнут подвалы —

    Ему предпочту.

    Дух сытости дивный!
    Есть смрад чистоты.
    Весь смрад чистоты в нем!

    Не запах, а звук:
    Мошны громогласной
    Звук. Замшею рук
    По бархату красных

    Перил – а по мне
    Смердит изобилье! —
    Довольством – вполне.
    А если и пылью —

    Не нашей – с весной
    Свезут, так уж што ж нам?
    Не нищей: сквозной,
    А бархатной – штофной —

    Портьерной. Красот
    Собранием, скопом
    Красот и чистот,
    А если и потом —

    Добротным, с клеймом
    Палаты пробирной,
    Не нашим (козлом),
    А банковским, жирным

    Жилетным: не дам.
    По самое небо
    – О Ненависть! – храм
    Стоглавый тебе бы —

    За всех и за вся.

    * * *
    Засова не сняв,
    Замка не затронув,
    (Заметил? что в снах
    Засовы не стонут,

    Замки не гремят.
    Врата без затвора —
    Сон. Домы – без врат.
    Все – тени, все – воры

    В снах).

    Сто – невест тебе.
    Все – с запястьями!
    Без – ответственно.
    Без – препятственно.

    Се – час жениха!
    За кражи! за взломы!
    Пустить петуха
    В семейные домы!

    В двуспальных толстух,
    В мужей без измены.
    Тот красен петух —
    Как стяги – как стены

    В иных городах...

    Замка не затронув,
    Посмотрим, как здрав
    В добротных хоромах
    Своих – бургомистр.

    * * *
    Домовит, румянист —
    Баю-бай, бургомистр.

    Завершенная седьмица —
    Бургомистрово чело.
    Что же мнится? что же снится
    Бургомистру? Ни – че – го.

    Ничего (как с жир-горы
    Пот-то!), то есть: бюргеры.

    Спи, жирна, спи, верна,
    Бургомистрша, жена

    Бургомистрова: синица,
    Переполнившая зоб.
    Что же мнится? что же снится
    Бургомистрше? (Хорошо б,

    Из перин-то вырвавши...)
    ...Бюргеры, ей – бюргерши.

    Той – пропавшей без вести,
    Этой – Цезарь рядышком...
    Женщине ж порядочной
    Ничего не грезится.

    Спи-усни, им не верь,
    Бургомистрова дщерь.

    Соломонова пшеница —
    Косы, реки быстрые.
    Что же мнится? что же снится
    Дочке бургомистровой?

    Запахи, шепоты...
    Все – и еще что-то!
    60/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Цветаева
    Крысолов

    НАПАСТЬ
    (Глава третья)

    Тетки-трещотки,
    Кухарки-тараторки,
    – Чепцы, кошёлки —
    Бабки-балаболки.

    – Сала для лекаря!
    – Трав для аптекаря!
    – Свежего, красного
    Легкого для пастора!

    – По – следней дойки!
    Девки-маслобойки.
    – Ядрёной крупки!
    Стряпки-мясорубки.

    – Счастья, здоровья,
    Сил на три месяца!
    – Свежих воловьих
    Жил для ремесленников!

    Тетки-трещотки,
    Торговки-горлодёрки
    – Кофты на байке —
    Хозяйки-всезнайки.

    – Све – жая требуха!
    – Жи – вого петуха!
    – Масляна, не суха!
    – Серд – ца для жениха!

    – Сливки-последки!
    Соседки-добросердки.
    – Свежего! с ледничку!
    Советницы-сплетницы.

    – Взвесь, коль не веришь!
    – Жарь – не ужарится!
    – Гу – синых перьев
    Для нотариуса!

    – О – вощи да с гряды!
    – Со – вести для судьи!

    Кур – ки-цесарки,
    Невесты-перестарки,
    Свежи, с постельки
    Вдовицы-коротельки.

    – Мни, да не тискай!
    – Рдянь – не редиска!
    – По – лушка с миской!
    – Мозгов для бургомистра!

    – Что хотите, то берите!
    Подолы, капора.
    Поварихи-разберихи,
    Румяные повара.

    Но – сы приплюснутые:
    – Чего бы вкусненького?
    Ла – дошки – ширмочками:
    – Чего бы жирненького?

    Выловить.
    Выудить.
    Выведать.
    Выгадать.

    – Все чехлы посняли с кресел!
    – А гостей! А гостей!
    – Нынче пекарева крестят!
    – Новостей! Новостей!

    Язвы-тихони.
    Один в трахоме
    Глаз, другой – пенится.
    Сидни-кофейницы.

    – Женишка-то, чай, постарше!
    – А наряд! А наряд!
    – Говорят, что у почтарши...
    – Говорят... Говорят...

    Язвы-шнырялы,
    Кляузы-обмиралы,
    – На площадь сор неси! —
    Козни-цикорницы.

    – Нацепил зеленый галстук!
    – Ловелас! Ловелас!
    – Мясник с тещей поругался!
    – А у нас! А у нас!

    Ред – ко – сти...
    Хит – ро – сти...
    – Kxe-кxe-кxе...
    – Кхи-кхи-кхи...

    – Бургомистрова-то Грета!
    – Не того! Не того!
    – Третью ночь сидит до свету!
    – Каково? Каково?

    – Свечку жжет...
    – Век свой жжет...
    – Счастья ждет...
    – В гроб пойдет...

    – Скатертей однех – с три пуда!
    – Чай, одна! Чай, одна!
    – Ни за кем, отцу, не буду.
    – Не жена! Не жена!

    – Грех-таки...
    – Стыд-таки...
    – Кхе-кхе-кхе...
    – Кхи-кхи-кхи...

    – Поглядеть – одне костяшки...
    – Не в соку! Не в coкy!
    – К нам на кашку! К нам на чашку
    Кофейку! Кофейку!

    Клуб
    Женский – закрыт:
    Суп
    Перекипит.

    * * *
    Город грядок
    Гаммельн, нравов
    добрых, складов
    полных —

    Мера! Священный клич!
    Пересмеялся – хнычь!
    Перегордился – в грязь!
    Да соразмерит князь

    Милость свою и гнев.
    Переовечил – хлев,
    Перемонаршил – бунт:
    Zuviel ist ungesund.

    В меру! Сочти и взвесь!
    Переобедал – резь,
    (Лысина – перескреб),
    Перепостился – гроб,

    Перелечил – чума!
    Даже сходи с ума
    В меру: щелчок на фунт:
    Zuviel ist ungesund.

    В меру и мочь и сметь:
    Перезлословил – плеть,
    Но и не перегладь!
    – Только не передать! —

    Не пере-через-край!
    Даже и в мере знай —
    Меру: вопрос секунд.
    Zuviel ist ungesund.

    В меру! Im rechten Mass!
    Верный обманет глаз.
    В царстве – давно – химер —
    Вера и глазомер.

    Мера и сантиметр!
    Вот он, разумных лет
    Лозунг, наш тугендбунд.
    Zuviel ist un —

    Не красоты одной – сало, слышишь? —
    Вреден излишек.

    Переполнения ж складов – рисом —
    Следствием – крысы.

    Саго, и сала, и мыла – в меру,
    Господи, даруй!
    Так и гремит по всему базару:
    “Склады-амбары”.

    Так, чтобы в меру щедрот: не много
    Чтоб, и не мало.
    Так и гудит по живому салу:
    “Склады-завалы”.

    К вам, сытым и злым,
    К вам, жир и нажим:

    Злость сытости! Сплёв
    С на – крытых столов!
    Но – в том-то и гвоздь! —
    Есть – голода злость.

    Злость тех, кто не ест:
    Не есть – надоест!
    Без – сильных не злобь!
    (Кры – синая дробь).

    Злость тех, кто не сыт:
    Се – годня рысит,
    А завтра – повис.
    (Кры – синая рысь).

    (Скороговорка):

    Не сыт и не спит,
    (Крысиная сыпь),
    По сытеньким – прыг,
    (Крысиная прыть).

    Дом. Склад.
    Съе – дят
    До – крох.
    (Крысиный горох).

    3ря – кpaл,
    Зря – клал,
    Зря – греб
    (Крысиный галоп).

    Глав – глад —
    Крысиный набат.
    Глав – гвалт —
    Крысиный обвал.

    Куль! Рвись:
    Глав – крыс!

    * * *
    А над кулём-то, а над мешком-то —
    Точно над трупом!
    И перекатывается круто:
    “Крысы да крупы”.

    (Твой зуб,
    Главкруп!)

    Докраснобайствовались, мессии
    Низшего класса!
    Так и свистит по живому мясу:
    “Крысы-запасы!”

    (Твой всхлёст,
    Главхвост!)

    * * *
    – Присягай, визжат, главглоту!
    – Взяли склад, дай им глаз!
    – Всю ночь топали, как рота!
    А у нас! А у нас!

    – Ушки! Замашки!
    – Занды карноухие!
    – Все-то бумажки
    Взрыли, перенюхали!

    – Присягай, визжат, главблуду!
    – Думал – горсть, смотришь – рать!
    – Самого, визжат, на блюде
    Бургомистра подать!

    Эка крyговерть
    Карноусая!
    Все-то пуговицы
    Пообкусывали

    Штанные!
    – Schande!
    – Schande нам!
    – Банды!

    – Мастера – усы-то салить!
    – Ты им: ой! они: бей!
    – У нас Библию: на палец,
    Дескать – сала на ней!

    – Ух, бессовестные!
    – Ух, нахрапистые!
    Все-то соусники
    Перепакостили!

    – Не спасут, визжат, молебны!
    – Ты им: Gоtt! они: глав!
    – Весь по буковкам судебный
    Растащили устав!

    – Ух, нахрапистые!
    – Ух, обшарпанные!
    Все-то сахарницы
    Пообхаркивали!

    – Целый мир грозятся стрескать!
    – Солнцеверт! – Мозговрат!
    – Из краев кант-то русских,
    Кораблем, говорят.

    – Граждане!
    К спайке!
    Schande нам:
    Шайки!

    Ни торгов от них, ни сна нет:
    Ты им: ррраз! они – сто!
    “Голов сахарных не станет, —
    А купецки на што?”

    – Мало этого-то:
    Рукой писаные
    Все-то летописи
    Поо —

    – Присягай, визжат, главсвисту!
    – Уж и стыд! Уж и страмь!
    – Не совсем, с лица, на крыс-то...
    – Да уж крысы ли впрямь?

    – Лысины!
    – Пасмы!
    – Слыхано ль?
    В красном!

    Предиковинный сорт!
    Ты им: Бог, они: черт!

    Скок – на башенный шпиц!
    Ты им: Herz, они: цыц!

    Ты им: чин, они: чушь!
    Ты им: пиль! они: куш!

    Ты им: стой! они: при!
    Ты им: три! они:
    – пли!

    Коль не бос – кровосос,
    Коль не бит – паразит,

    – А язык!
    – А язык!
    – А язык!
    – А язык!

    У нас: Brot, у них: прод,
    И язык не берет!
    Думал: сдох, смотришь: прет, —
    И мышьяк не берет!

    У нас: взлом, у них: Ком,
    У нас: чернь, у них: терн,
    Наркомчёрт, наркомшиш, —
    Весь язык занозишь!

    В новый мир, дескать, брешь:
    Не потел – так не ешь,
    Не пыхтел – так не ешь,
    Не пострел – так не ешь.

    До поры, дескать, цел:
    Не потел – под расстрел,
    Не хотел – под расстрел,
    Не пострел – под расстрел!

    (Тоном обвинительного акта):

    В воровстве.
    В кумовстве.
    В шельмовстве.
    В колдовстве.

    (Тоном заговора):

    – Все мы белые?
    – Все.
    – В чем же дело?
    – В словце.

    (Силясь выговорить):

    Не терял.
    Начинал.
    Интеграл.
    Интервал.

    Наломал.
    Напинал.
    Интерна —
    цио...

    – Сказок довольно!
    Слушать герольда!
    Всех, кто отчизне – сын,
    Оповещаю сим...

    Не углубляясь в частности:
    Гаммельн в опасности!

    Горний и дольний!
    Слушать герольда!

    Все и семижды все,
    Знайте: на волоске

    – Вот уже рвущемся —
    Наше имущество,

    Слава и класс,
    Граждане, глас

    Девы, словес не тратящей:
    Постановление ратуши:

    “Будь то хоть бес, хоть жид,
    Тот, кто освободит

    Город от тьмы крысиной,
    В дом бургомистра – сыном

    Вступит – прошу понять:
    Сын означает: зять.

    (Треск барабанный.)
    В Гаммельне... аnnо

    Domini...”.

    * * *
    В тот же час – вините будочника:
    Что ж он не усторожил?! —
    В город медленно входил
    Человек в зеленом – с дудочкой.
    61/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Цветаева
    Крысолов

    УВОД
    (Глава четвертая)

    – Ти-ри-ли —
    – По рассадам германской земли,
    – Ти-ри-рам —
    По ее городам
    – Красотой ни один не оставлен —

    Прохожу,
    Госпожу свою – Музыку – славлю.

    Нынче – здесь,
    Да и то половинку, не весь!
    – Ти-ри-рам —
    Завтра – там,
    И хотя повсеместно оболган —

    Стар и мал,
    Равнодушно никто не внимал
    И никто не отказывал в долгом

    Взгляде – вслед.
    Только там хорошо, где нас нет!

    – Сердцелов! —
    Только там хорошо, где ты нов:
    Не заведом, не дознан, не вызван.

    “Прижились”, —
    Эта слизь называется – жизнью!

    – Переезд! —
    Не жалейте насиженных мест!
    Через мост!
    Не жалейте насиженных гнезд!
    Так флейтист, – провались, бережливость!
    – Перемен! —
    Так павлин
    Не считает своих переливов.

    – Ти-ри-ли!
    Провалитесь, мешки и кули!
    – Ти-ри-ли! —
    Проломитесь, мучные лари!
    Вместо гаммельнских – флейта не ферма! —

    – Переступ —
    Лип и круп,
    Есть индийские пальмы и перлы.

    Перелив.
    Человек не ключарь кладовых!

    Половик,
    Червь, а не человек – тыловик!
    Это – Гаммельн, а есть Гималаи:
    Райский сад.

    Так да сяк —
    Этот шлак называется – Раем!

    Оторвись!
    По дорогам цветет остролист!
    Отвались!
    По оврагам цветет барбарис —
    Кисловатый.

    Лишь бы сыт!
    Этот стыд называется: свято.

    Крысы, с мест!
    Не водитеся с сытостью: съест!
    Крысы, с глаз!
    Осаждаемый сытостью – сдаст
    Шпагу...
    О крысоловах злословят!

    Дело слов:
    Крысо-лов?
    Крысо-люб: значит любит, коль ловит!

    Крысы, в...

    – Што ж мы?
    – В чем дело ж?
    – Тошно!
    – Приелось!

    – Вкусно ж, —
    В чем тайна?
    – Скушно:
    Крайне.

    Без борьбы человек не живет.
    – У меня отрастает живот:
    До колен, как у царских крыс.
    – У меня – так совсем отвис.

    – Без борьбы человек не жилец!
    – У меня разминулся жилет
    С животом: не разлад, а брешь.
    – У меня объявилась плешь.

    – Житие – не жысть!
    – Разучился грызть!
    – Не поход, а сласть!
    – Разучился красть!

    – Утром – булки, не меньше двух.
    – У меня пропадает слух.
    – У меня пошатнулся зуб.
    – У меня остывает зуд
    В зубах...

    – Без слуги не влезаю в башмак...
    – Есть такая дорога – большак...
    – Без борьбы и овраг – острог...
    – Хорошо без сапог!

    – Не поход – погост.
    – У меня отсыхает хвост.
    – В полдень – клёцки, не меньше трех...
    – У меня – так совсем отсох.

    – Без обид, без злоб...
    – Назревает зоб...

    – Чуть обут-одет —
    Уж опять обед
    Из трех блюд...

    – Знали б – за версту обошли б!
    – Помнишь странную вещь: башлык?

    Сшиб да стык,
    Штык да шлык...

    – Без слуги не влезаю в обшлаг...
    – Есть такая дорога – большак...
    – В той стране, где шаги широки,
    Назывались мы...

    – Больше сил моих нету: пасс!
    – У меня заплывает глаз.
    – У меня опадает слог.
    – У меня – так совсем затек

    Мозг.

    – В Москву! – В Карлсбад!
    – У меня оседает зад.
    – У меня, по утрам, прострел.
    – У меня – так совсем осел
    До земли...

    – Лыжи – и к Богу!
    – Грыжа!
    – Изжога!

    Свыкнись —
    И крышка!
    Сытно —
    Слишком.

    – Три денька таких – и готов!
    – Начинаю любить котов
    И купцов...
    – Заушат – прощу.
    – Завтра дочку свою крещу:

    Мне-то – всё одно, ну, а ей —
    Ей – целей.

    – Не бивак – насест!
    – У меня пропадает жест.

    ФЛЕЙТА:

    Где-то Инд...

    – Начинаю вдаваться в винт.

    – Различать твое .
    – Запирать белье.
    – Без штанов махал! —
    Начинаю вводить крахмал

    В туалет.
    – Самолично вощить паркет.
    – Господа, секрет:
    Отвратителен красный цвет

    Мне.
    – Нам всем!
    – От стыда засыпаю в семь.
    – Недурен наезд!
    – Начинаю бояться мест

    Под мостами.
    – Масс.
    – Материнских глаз.
    – Ну а я – стрельбы!
    – Отчего у дворян гербы, —

    А у нас...

    Гладко, —
    Как шваброй!
    – Взятки!
    – Подагра!

    – В трюм бы!
    – В гром бы!
    ...Тумбы.
    ...Пломбы.

    В самый гром бы да в самый шторм!

    ФЛЕЙТА:

    Пе – ре – корм.

    – Всё назад чуть съем.
    – И естественно: после схем,
    Диаграмм – да в склад!

    – Обращение камерад
    Устарело. Ввиду седин
    Предлагаю вам господин...

    Господин гражданин...
    Для ... форм.

    ФЛЕЙТА, настойчиво:

    Перекорм.

    Пересып.
    Ели б досыта – не пошли б,
    Спали б домертва – не прошли б
    Ни километра, ни шестой:

    Перестой.

    Чудо ж делают, не присев:
    Перепев.

    Пересест!
    Не жалейте насиженных мест!
    Перемен!
    Не жалейте надышанных стен!
    Звёзд упавших – и тех не жалейте!

    Мертвым – мир.
    Выход в мир
    Вот по этой по самой аллейке, —

    Чуть левей.
    – У меня пятьдесят сыновей!
    Как один.
    – У меня проржавел карабин.

    – Полно – залежь.
    Их – по рвам!
    – Без программ
    Из амбара – да в Индию?!
    – Брали ж

    Перекоп!
    Не искали ж протоптанных троп
    На Москву!
    – К черту всю

    Быль с ее трехсотлетними Lind’ами!
    – Идем завоевывать Индию!

    Напролом!
    – У меня недостроенный дом!
    – Строим – мир!
    – У меня недоеденный сыр!

    – Выше носу же не переплюнешь!

    ФЛЕЙТА:

    Переплюнь!
    В синь! в июнь!
    В новизну! и к тому – новолунье ж!

    Чтоб шагать молодцом —
    Выступать нагишом!

    Чтоб сошелся кушак —
    Выступать натощак!

    – Да здравствует полк!
    Клыков перещелк.

    Довольно с нас круп!
    Курков перещуп.

    ...Сала и масла гарного!
    Да здравствует красная...

    – Крысы, марш!

    Нам опостылел домашний фарш!
    Свежесть, которой триста
    Лет – не свежа уже! Шагом, марш!
    Кто не прокис – окрысься!

    Нам опостылел молочный рис!
    Погорячее в ранцах!
    Три миллиарда индийских крыс
    Велико – оке – анских

    Ждут, лихорадочные рои
    Крысьего штурм унд дранг’а!
    С кошками мускусными бои
    На побережьях Ганга

    Ждут. Не до слоек, не до колбас
    Гаммельнских, венских, пражских!
    Мы – на вселенную! Мир – на нас!
    Кто не пропах – отважься!

    Вот оне, слойки!
    Сдвинься, стройся!

    Вот они, смальцы!
    Щерься, скалься!

    Ни крупинки не припрятавши —
    Шагом, шагом мимо ратуши!

    Чванься! пыжься! высься! ширься!
    Мимо рынка, мимо кирки.

    Мыслью – вестью – страстью – выстрелом —
    Мимо дома бургомистрова.

    А на балконе...
    Ах! а с балкона...
    Вроде ожога...
    Вроде поклона...

    Вроде Шираза
    Щёчного – тссс...
    Кажется – розу
    Поднял флейтист?

    (Дело вежливости!)
    Не задерживаться!
    Вышел радоваться, —
    Не оглядываться!

    Вот он, в просторы – лбом,
    Города крайний дом.

    * * *
    – Око – ём!
    Грань из граней, кайма из каём!
    “Отстаем”, —
    Вот и рифма к тебе, окоём!

    Скороход
    В семитысячемилевых, флот,
    Обогнавший нас раз
    Навсегда – дальше глаз, дальше лба:

    Бредовар!
    Растопляющий всякую явь —
    Аки воск, —
    Дальше всех наших воплей и тоск!

    Тоскомер!
    Синим по синю (восемь в уме),
    Как по аспиду школьной доски,
    Давшей меру и скорость тоски:

    Окохват!
    Ведь не зря ж у сибирских княжат
    Ходит сказ
    О высасывателе глаз.

    Ведь не зря ж
    Эта жгучая женская блажь
    Орд и стай —
    По заглатывателю тайн.

    Окоим!
    Окодер, окорыв, околом!
    Ох, синим —
    синё око твое, окоём!

    Вышед в вей,
    Допроси строевых журавлей,
    В гаолян —
    Допроси столбовых каторжан!

    – Он! – За ним?
    – Он же! – Ну а за? – Он же...
    – Джаным!
    Здесь – нельзя.
    Увези меня за

    Горизонт!..

    * * *
    – Шел или спал?
    – Штиль или шквал?
    – Рус или сед?
    – Наш ли уж свет?

    – Дали не те!
    – Ели не те!
    – Горы не те!
    – Гулы не те!

    – Наш или тот?
    – Час или год?
    – Год или три, —
    Сколько же шли?

    – Даль не та!
    – Пыль не та!
    – Синь не та!
    Тень не та!

    – Плыл или мчал?
    – Гаммельн? Квартал.
    – Гаммельн? Проспал.
    – Гаммельн? Читал

    В сказке.
    – Весьма не новая
    Сказка: левей Ганновера.

    – Лес не тот!
    – Куст не тот!
    – Дрозд не тот!
    – Свист не тот!

    – Юн как Ахилл!
    – Гаммельн? Гостил!
    – Гаммельн? Простыл!
    – Гаммельн? Учил

    В книжке, покамест тамбуром
    Тетки...
    – С меня, так Гамбурга
    Хватит!

    – Вздох не тот!
    – Ход не тот!
    – Смех не тот!
    – Свет не тот!

    Синь, а не бел!
    – Гаммельн? Пробел.
    – Гаммельн? Прозрел:
    Блюдо, и ел

    С пивом, в одном приятном
    Обществе: Hammelbraten.

    Славный кусoк!
    – Гаммельн? Дай cpoк!
    – Гаммельн? Заскок!
    – Гаммельн? Отек

    Мозга.
    – Вниманья требую:
    Гаммельна просто не было:

    Пыль.
    Мель.
    Моль.
    Нуль.

    Наша соль – пыль от пуль!
    Наша быль – рваный куль!
    Пусть злее чумы, —
    Всё ж соль земли – мы!

    Наша кровь – та же смоль!
    Раз кровь – кровью смой!
    Пусть ропщут умы, —
    Всё ж кровь земли – мы!

    Наша дробь – та же трель!
    – Эй, раб! Влево цель!
    Пав ниже земли, —
    Всё ж цвет ее...

    – Говорю вам: не те холмы!

    – Не Германия!
    – Много далее!
    – Не Германия!
    – И не Галлия!

    – Одурманены!
    – Знай да взахивай!
    – Не Германия!
    – И не Влахия!

    – Тише тихого!
    – Дольше длинного!
    Коль не Скифия,
    Значит...
    – Индия!

    ФЛEЙTA:

    Индостан!
    Грань из граней, страна из стран.
    Синий чан —
    Это ночь твоя, Индостан.

    Здесь на там
    Променявший, и дай на дам,
    Гамма гамм,
    Восходящая прямо в храм.

    Рис, маис,
    Промываемый девой из
    Кув – шина:
    Тишина твоя, Индостан.

    Как стрелок
    После зарослей и тревог
    В пушинy —
    В тишину твою, Индостан —

    Человек...

    * * *
    – Пагоды купола!
    – Что-то синим-синё!
    – Рисовые поля!
    – Пальмовое вино!

    С первоначальных бед,
    С первоначальных дрём
    Детский и крысий бред
    Сахарным тростником.

    Миру который год?
    Миру который миг?
    Перец, в ветрах, цветет!
    Сахар, в ветрах, шумит!

    Не целина – шагрень!
    У синевы налет
    Сливы. – Четвертый день
    И никоторый год.

    Смол
    Гул.
    Вол.
    Мул.

    Не полотно – резня
    Красок. Дотварный ил.
    Творческая мазня
    Гения. Проба сил

    Демона. В первый раз
    Молотом о кремень.
    Миру четвертый час
    И никоторый день.

    Де – вы
    Ганга!
    Древо
    Манго!

    Индиго! Первый цвет!
    Индия! Первый крик
    Твари. Вперись, поэт:
    Миру четвертый миг!

    Час предвкушаю: смяв
    Время, как черновик...
    Ока последний взмах —
    И никоторый миг

    Миру...

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Так-таки и зудит!
    Что-то – будто бы – точно – вид
    Этой местности мне знаком.
    Чем-то пагода на закром

    Смахивает...
    – Тюрбан! Брамин!

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Что за Индия, где овин
    На овине...
    – Бомбей! Базар!
    Дервиш с коброю!

    СТАРАЯ КРЫСА:

    – И амбар
    На амбаре...
    – Дворец раджи!

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Вот так тропики в поле ржи!

    Черным по белу, по складам:
    Пальма? Мельня. Бамбук Шлагбаум.
    Кондор? Коршун. Маис? Горох.
    Мы от Гаммельна в четырех

    Милях, – горсточка, а не полк!

    ФЛЕЙТА:

    Кривотолк!
    Рвите шкурника, чтобы смолк!
    Крив и кос
    Тот, кто в хоботе видит нос
    Собственный и в слоне – закром.
    Крив и хром.

    (Хлеще! хлеще! рассыпай! нижи
    Хроматические гаммы лжи!)

    Лжец и трус
    Тот, кто в будущем видит – гуз,
    Мертв и сгнил
    Тот, кто, идучи, видит тыл
    Собственный, и в просторах – порт.
    Перевёрт!

    Передёрг!
    Верьте Музыке: проведет
    Сквозь гранит.
    Ибо Музыки – динамит —
    Младше...
    – Все на единый фронт:
    Горизонт!

    – Озеро!
    – Яхонт!
    – Розовым
    Взмахом
    – Видишь? —
    Самим бы!
    Ибис!
    Фламинго!

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Синее – топит!

    – Зеркало тропик!
    Кротость —
    В сапфирах!
    Лотос!
    Папирус!

    В воду —
    Как в спальню.
    Озepy —
    Пальмы

    Низкопоклонство.
    – Смоем!
    – Напьемся

    Соком лотосовым: покой.

    ФЛЕЙТА:

    Водопой!
    Дальним – варево и постой.
    Спят и пьют.

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Говорю вам, что это – пруд
    Гаммельнский: триста лет, как сгнил!

    ФЛЕЙTA:

    Кро – ко – дил!

    – Сбудется!
    – Близится!

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Лужица!
    Жижица!

    – Шелком ластится!

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Головастики!
    Безголовым и главарю:
    Головастики, говорю!

    ФЛЕЙТА:

    Словарю —
    Смыслов нищему корчмарю,
    Делу рук —
    Кто поверит, когда есть звук:
    Царь и жрец.

    CTAPAЯ КРЫСА:

    Говорю вам, что это лжец,
    Лжец, агент!

    ФЛЕЙТА:

    Лжет не Музыка – инструмент!

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Trug und Schand!

    ФЛЕЙТА:

    Лжет не Музыка – музыкант!
    Обособь!

    СTAPAЯ КРЫСА:

    Говорю вам, что это топь,
    Гать!

    ФЛЕЙТА:

    Пусть так!
    Лучше Музыка, чем мышьяк.

    СТАРАЯ КРЫСА:

    Смерть!

    ФЛЕЙТА:

    Что в том?
    Лучше озеро, чем закром,
    Сплыл , чем сгнил!
    Тина? Полно! Коралл! Берилл!
    Изумруд...

    Ведь не в луже, а в звуке – мрут!

    Что тело? Тени тень!
    Век тела – пены трель!
    Нир – вана, вот он, сок!
    Ствол пальмы? Флага шток.

    В мир арок, радуг, дуг
    Флагштоком будет – звук.
    Что – руки! Мало двух.
    Звук – штоком, флагом – дух.

    Есмь: слышу! (“вижу” – сон!)
    Смысл выше – ниже тон,
    Ни – жайший. Тела взмёт,
    И – тихо: нота нот.

    Воздух душен, вода свежа.
    Где-то каждый из нас раджа.
    (В смерти...)
    С миром глаза смежи...

    – Этой Индии мы – раджи!

    * * *
    Раджа на радже!
    Но крыс тех уже —
    Никто и нигде:
    Круги на воде.
    62/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Цветаева
    Крысолов

    В РАТУШЕ
    (Глава пятая)

    Тайные, статские —
    Здравствуйте, ратсгерры!
    Старого Гаммельна
    Стены избавлены
    От даровых жильцов.

    Праздник котлов,
    Шествие протвеней, —
    Крысы утоплены!

    Не был Цезарем бы —
    Стал бы поваром бы...
    Бейте в сковороды!
    Бейте в сковороды!

    Дням беспрепятственно
    Радуйтесь, ратсгерры!
    Ибо очищены
    Склады – от хищников,
    Головы – от идей.

    В сковороду – бей!

    Иллюминацией
    Празднуйте, ратсгерры,
    – Цукром с цикорием —
    Чудо-викторию
    Без кулаков, без пуль.

    Праздник кастрюль.
    Ратсгерры, дожили:
    Крысы уложены.

    Сладко ль, солоно ли —
    Делать нечего
    Вам – исполненное,
    Мне – обещанное.

    Трепеток.
    Шепоток.
    Раты – вкось,
    Герры – в бок.

    Щеки – мак,
    Брови – еж:
    – То есть – как?
    – То есть – что ж?

    (Полка с мопсами
    В лавке глиняной!)
    – Что же – собственно?
    Что же – именно?

    – Ясно и точно, без некто и где-то:
    В собственность деву, по имени Грета.

    – Грету? Не Греты у нас и нет:
    В землях живем германских.
    В городе Гаммельне столько ж Грет,
    Сколько, к примеру, Гансов.

    Ганс или Грета. Не Грета – Ганс.
    За валунами в реку —
    В Гаммельн за Гретами. Контраданс:
    Коли не Ганс – так Грета.

    Выйдет тебе
    Суженая!
    Выводками!
    Дюжинами!

    Не косорукий, да не слепой —
    Уж себе Грету сыщешь!
    Яминка – все на один покрой! —
    В ямку и прыщик в прыщик.

    Оспа в оспину,
    Чутка в чуточку.
    Чью же собственно
    Грету?
    – Шутите!

    Чью же, думали, высвистывал
    Грету – как не бургомистрову?

    Кипяток.
    Топотёж.
    Раты в скок,
    Герры – в лёжь,

    Раты – в ик,
    Герры – в чих.
    – И шутник!
    – И жених!

    Сто кабанов захрюкало:
    Заколыхали брюхами.

    – Ой насмешил! Утешил же!
    Заполыхали плешами.

    – В эдаком фартучке
    Девоньку?
    – Так-таки.

    – С коробом почестей
    Девоньку?
    – В точности.

    Раты – в фырк,
    Герры – в верт.

    – Ну и франт!
    – Ну и ферт!

    Очи – в узь,
    Щеки – в глянц.
    – Ну и гусь!
    – Ну и Ганс!

    С кузовом серебра —
    Девоньку?
    – Сеяли!
    – Полную житницу
    Девоньку?
    – Жните же!

    – Нотный тюк!
    Штанный клок!

    – Ну – супруг!
    – Ну – зятек!

    Уж и шустр!
    Уж и быстр!
    Ржет без чувств
    Бургомистр.

    – Наспех, да наскоро
    Свадебку?
    – Ратсгерры!

    – Первую в городе
    Девушку?
    – Боровы!

    “Будь то хоть бес, хоть жид,
    Тот, кто освободит
    Город – хоть слеп, хоть спятил! —
    В дом бургомистра зятем
    Вступит, в графу особ
    В городе – первых”...
    – Стоп!

    Не в хороводе, небось, дуда, —
    В думе! Шажком! Анданте!
    Только про беса и про жида,
    Где же про музыканта

    Сказано?
    Как завершен обряд —
    Милости просим, брате!
    Всяк музыканту на свадьбе рад —
    Только не в роли зятя.

    За музыканта! за нотный крюк!
    Звук! – флейтяную дырку!
    Где ж это видано, чтобы вдруг
    Да с музыкантом – в кирку?

    За музыканта! За нервный ком —
    Дочку! милей ковач мне!
    Что же и делать-то ей с тюком
    Нотным – на ложе брачном!

    За музыканта! за голый боб!
    Может – в краях незнамых —
    Только не слыхивал Гаммельн, чтоб
    За музыкантов – замуж!

    – Что есть музыка? Щебет птах!
    Шутка! Ребенок сладит!
    – Что есть музыка? – Шум в ушах.
    – Увеселенье свадеб.

    – Беспоследственный дребезг струн.
    – Скука и крики браво.
    – Что есть музыка? Не каплун,
    А к каплуну – приправа.

    – За – бывается: молод был —
    Сам загибал преловко!
    – Мешанина из бычьих жил,
    Дерева и сноровки.

    – Околпачивающий пар.
    – Нет! Музыкантов кормим
    Для того, чтобы пищи вар
    В нас протекал проворней.

    – Полегонечку – за пивцом —
    Да чтобы женский пол был...
    Две-три арийки перед сном...
    Только не очень долго.

    – Что есть музыка? с первых нот:
    “Что бы вам, братцы, кончить?”
    – Ну а я так – наоборот:
    Только бы что погромче,
    Побасистее!

    – Рано встав,
    Да коли восемь ртишек...
    – Превышение всяких прав.
    Гетто: себя не слышишь!

    – Музыка? Гриф
    С лентами.
    – Шлиф.
    – К зёву позыв,
    – Так... перелив...

    – После сольцы – пирожное...
    – Из пустоты – в порожнее...

    – Не осведомлены, префект:
    Музыка есть аффект.

    Аффектация неких чувств,
    Коих и нету. Хам, мол, —
    Кто не чувствует.

    – Как ни тщусь
    Что-либо, кроме гаммы —

    Беспоследственно.
    – Факт есть факт:
    Музыка есть антракт.

    – Рукоделие праздных дур.
    Что до меня – так стойко:
    Пуще всяческих увертюр
    Мне по нутру – настройка

    Перед оными.
    – Фонд есть фонд.
    Музыка есть афронт —

    Смыслу здравому. Вящий вздор,
    Нежель чулок с ажуром.

    БУРГОМИСТР:

    Выше-высказанное – вздор.
    Истина есть. Скажу вам.

    Думали – гриф
    С лентами? Шлиф?
    К зёву позыв?
    Так... перелив —

    Музыка? Тиф —
    Музыка! Взрыв!
    По степи – скиф!
    Жил перерыв!

    За головню – да голыми —
    Хвать! Из огня да в полымя!

    Пострашнее, чем шум в ушах,
    Грезы, глаза зажмуря.
    Музыка – это банков крах,
    Раскрепощенье фурий.

    Приглашается папа Пий
    На Рождество предместий.
    Quatuor четырех стихий,
    Раскрепощенье бестий.

    Рабской сущности унтергрунд —
    Музыка – есть – бунт.

    Бунт архангела. Бунт скота.
    Бунт галуна в передней.
    Не невеста: – клоком – фата!
    За фортепьяно – ведьма!

    Лучше шулера пощади,
    Чем музыканта! Дрема —
    В креслах? Бесы на площади
    Думской – и бесы в доме!

    Женской сущности септ-аккорд —
    Музыка – есть – черт.

    Лупоглазого школяра
    В пасмах – кулак Потсдаму.
    Что есть музыка? Са ira!
    Ратсгерры, вот вам гамма!

    В оперении райских птах
    Демоны: stirb und todte!
    Что есть музыка? Тайный страх
    Тайного рата Гёте —

    Пред Бетховеном.

    Брови – вверх,
    Краска – в нос.
    Раты – в перх,
    Герры – в чёс.

    Раты – в крёхт,
    Герры – в чох.
    – С нами фохт!
    – С нами Бог.

    Только, талант непризнан,
    Ратсгерр от Романтизма,

    Новорожденски-розов
    И Филомелой прозван:
    “Музыка в малых дозах —
    Это не так серьезно”.

    Бурго-же-мистр, величав и льдист:
    – В вас говорит артист.

    РАТСГEРР ОТ РОМАНТИЗМА:

    Tempi passati!

    БУРГОМИСТР:

    Ратсгерры, сядьте!
    Шутки – за рюмкой.
    Думсгерры, думьте!

    Можно ли – непостижим Господь —
    За музыканта – плоть

    Нашу?

    * * *
    В городе – впрочем, одна семья
    Гаммельн! Итак, в семействе
    Гаммельнском – местоименья “я”
    Нет: не один: все вместе.

    За исключением веских благ
    Я – означает всяк.

    Славное слово, и есть в нем прок:
    Всяк! Так и льнет шубейкой!
    Автору же этих скромных строк
    – Озолоти! убей хоть! —

    Только одна в нем – зато моя! —
    Буква понятна: я.

    Необоримая! Так алмаз
    Жив в черноте пожара.
    Неповторимая! Что есть аз?
    Что не бывает парой.

    На языке невозвратных рас
    Аз означает: раз.

    (Азры...)

    В городе Гаммельне лишь азы...
    Впрочем, язык прикусим.
    Страшное слово! Страшней грозы
    В полночь, гостей за гусем:

    Я! (В пожирающем большинстве
    Я означает – все).

    Как у соседей! как у людей!
    Не мое дело – все так!
    Автору же, ясновидцу лжей,
    Оку – из самых светлых,

    Только одна в нем – прошу понять —
    Буква доступна: ять.

    Я: нагруженная по края
    Яблонь: снимай не снимешь!
    В Гаммельне ж – вместо именья: я —
    Мы – лишь тогда не мнимость,

    Не глухонемость, не пень, не тын —
    С буквы когда – в аршин!

    (Право гигантов!)

    – За музыканта?
    Это пикантно!
    Это пикантно!
    Время – пропало!
    Место – пространство!
    – За зубоскала!
    – За голодранца!

    – Без будущего!
    – За дудочника!

    В доме – гнусь.
    В лавке – долг.
    Черный гусь!
    Белый волк!

    С крыши – душ,
    В спальне – штранд.
    – Кто ваш муж?
    – Му – зы – кант.

    Рук – вместо платы,
    Плеск – вместо мяса.
    – За звездохвата!
    – За лоботряса!

    В грезы да в планы
    Первенца кутай.
    – За великана!
    – За лилипута!

    – За опусника!
    – За фокусника!

    Вечный иск!
    Всё в ломбард!
    Крысий писк
    Квинт да кварт.

    Деток – кладь.
    Geld ist Sand.
    – Кто ваш зять?
    – Му – зы – кант.

    Дудка! для этого нужен дых
    Дюжий, – весь день дудишь-то!
    Не затруднительно в молодых
    Летах, а что с одышкой?

    Не пригодишься и нужники
    Чистить. В слепцы, с жестянкой?
    А неоплатные должники —
    Все они музыканты!

    Ратсгерры белым
    Полнятся гневом:
    – Первую в целом
    Городе – деву?

    Первому? – браво!
    Встречному? – ново!
    – За крысодава?
    – За крысолова?

    – Бессахарника?
    – За каторжника!

    Общий ров.
    Гроб в обрез.
    Ни венков.
    Ни словес.

    Помер – прей.
    Unbekannt.
    – Кто был сей?
    – Му – зы – кант.

    Сомущены – в сумятице —
    Глазки, обычно в маслице,
    Губки, обычно бантиком,
    Ратсгерра от Романтики:

    – “В городе Гаммельне вечных благ
    Нет, хоть земных и густо.
    Гения с Гаммельном – тот же брак,
    Что соловья с капустой.

    К Розе приписана соловью
    Страсть. Изменив пенатам,
    Над соловьем моим слезы лью,
    А соловей – женатый!

    Гения с Гаммельном – где же такт?
    Вкус? – не в родстве! не в тоне!
    Невразумительней есть ли факт,
    Чем соловей – в законе?

    Брак – это за борт: засесть, залечь,
    Закись – тюфяк – свинина...
    Не небожителя слышу речь,
    Други, а мещанина!

    Сам в бургомистровы рад бы влезть
    Туфли – так я – предместье!
    Но небожителю – что за честь
    Звать бургомистра – тестем?

    Многозначителен – так красив,
    Высокосерд – так знатен.
    Миродержателя сыном быв,
    Стать бургомистра зятем?

    Кухонку?
    Куколку?
    Кольчико?
    Только-то?

    Что не для лириков – Гименей,
    Вам и ребенок скажет.
    Остепенившийся соловей —
    Недопустимый казус!

    Коль небожители в царстве тел —
    Ни лоскутка на дыры
    Вам, ибо правильный был раздел
    Благ при начале мира:

    Нам – только видимый, вам же весь
    Прочий (где несть болезни!).
    Коль божество, в мясники не лезь,
    Как в божества не лезем.

    Вам – миродержствовать, нам – родить:
    Здесь близнецы, там тройня.
    Но музыканту счастливым быть —
    Попросту непристойно!

    Так предоставьте же сладкий кyc
    Обыкновенным смертным!
    Ваша амброзия слаще уст
    Женских, и чище – нектар.

    Иерофанты в грязи колес,
    Боги в чаду блудилищ —
    Плачьте и бдите, чтоб нам спалось,
    Мрите – чтоб мы плодились!

    А бургомистрову дочку – план
    Дольний – другим заменим.
    Впрочем, в подобных делах профан
    И ожидаю мненья

    Следующих...”

    Поразрумянился весь совет,
    Лбищи понапружили.
    В Гаммельне собственных мыслей нет,
    Только одне чужие.

    Не мудрено: на земле живут,
    Не в облаках витают.
    Да и чужих не сказать, чтоб пуд, —
    Только одна, и та ведь

    Авторская... Шепоток вдоль стен:
    “Что бы ему взамен?”

    – Что-нибудь нужное!
    Удочку! Дюжину
    Недорогих носков!
    – Туфельку для часов!

    – Что-нибудь на стену!
    Краскою масляной
    Кайзера на коне!
    – Дело ведь не в цене!

    – Нотную папочку!
    – Тросточку! На плечи
    Что-нибудь из тряпья!
    – Кисточку для бритья!

    – Так себе – чуточку!
    – Штучно! – Посуточно!
    Не при дворе ж! в глуши!
    – Главное – от души!

    – Самую капельку!
    – Крохотку! – Крапинку!
    – Каб налицо – сюртук,
    Я б предложил – утюг:

    Прочно и дешево!
    – Главное – пошибом
    Взять: для подобных бар
    Жест – наилучший дар.

    Прочее – дорого.
    – Дешево – здорово!
    Без роковых затрат,
    В дельности – аттестат.

    Деньги – безвкусица!
    Каперцы, устрицы, —
    Не диабет – нефрит.
    – Гений мечтами сыт.

    Доброе мнение —
    Вот она, гению,
    Плата: кошель похвал.
    – Смертный дороже б взял.

    Стало быть – аттестационный лист.

    РАTCГEPP ОТ РОМАНТИЗМА:

    – Эврика! В руки бейте!
    Коль по призванию он – флейтист,
    Значит – футляр на флейту!

    Раты – в плёск,
    Герры – в хлоп.
    – Ну и мозг!
    – Ну и лоб!

    Geben – frisst,
    Leb’ heisst spar’...
    Раз флейтист —
    Так футляр.

    – Слажено! – Сложено!
    – Замшевый! – Кожаный!

    – Для музыкальных душ
    Так же приятен плюш.

    – Стало быть – плюшевый!
    – Ратсгерры, кушанье
    Стынет. – Коль нежность – цель,
    Так же нежна фланель.

    – Главное – умысел!
    – В траты не сунувшись,
    Чтоб от души – к душе —
    Так из папье-маше!

    Кабы малейший какой в душе
    Прок был – у всех была бы.
    А в переводе папье-маше —
    Жеваная бумага.

    Хоть не корова, а нажую!
    Боги – а рты замажем!
    Так же как критика – соловью:
    Жвачкой, притом – бумажной.

    – Чистой! без примеси!
    – Принято! Принято!

    – Хлопковой! Рисовой!
    – Браво! Подписано!

    БУРГОМИСТР:

    Не проскочил – в зятья!
    Но, человека чтя
    И в музыканте —
    Ратсгерры, встаньте!

    Девы, монет не тратящей,
    Постановленье ратуши:

    Гаммельн – не в царстве душ.
    Раз музыкант – не муж,
    Раз музыкант – не зять.
    В названной отказать
    Девушке. (В царстве цен!)
    И предложить взамен
    Нечто из царства чар:
    На инструмент – футляр.

    Жвачно-бумажный.
    Ибо не важно —
    Что – (“Вещество – лишь знак”.
    Гёте) – а важно – как.

    Тих как мех.
    Тих как лев.
    Губы в смех.
    Брови в гнев.

    Выше звезд,
    Выше слов,
    Во весь рост —
    Крысолов.

    “Раз музыкант – так мот.
    Дудки не бережет
    Дудочник. Треснет – свистнет,
    Чехолоненавистник
    Он – и футлярокол.
    Раз музыкант – так гол.

    Чист. Для чего красе —
    Щит? Гнойники скрывают!
    Кто со всего и все
    В мире – чехлы срывает!

    Нехороша – так пнуть!
    Чтоб просияла суть.

    Не в ушеса, а в слух
    Вам протрубят к обедне
    В день, когда сбросит дух
    Тело: чехол последний.

    В день, когда станут – льды.
    В душу – и без трубы.

    Не в инструменте – в нас
    Звук. Разбивайте дудки!
    Зорче всего – без глаз
    Видящий. Самый гудкий

    И благодарный зал —
    Грудь. Никогда не мал.

    Не соловью беречь
    Горло. (Три капли на ночь!)
    Что до футляра – в печь!
    Или наденьте на нос...

    Ратсгерры! Долг и мзду —
    Дочь бургомистра. Жду”.

    Зашушукали: шу-шу-шук...
    “За каких-нибудь десять штук

    Жалких – благо бы крыс! – мышей!
    Не видать как своих ушей”.

    Грета, Грета, попалась в сеть!
    Легче уши свои узреть,

    Нежель душу.
    – Камыш, шурши!
    Не видать как своей души.
    63/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Цветаева
    Крысолов

    ДЕТСКИЙ РАЙ
    (Глава шестая и последняя)

    Розан ал, студень гол,
    А будильник – зол.

    В школу! В школу! В школу! В школу!
    Норд-Ост – в спину! Норд-Вест – в полы!

    Не продравши глаз —
    В класс! в класс! в класс!

    Жарче шуб, слаще дынь —
    А будильник: дзинь!

    Разрывай-рывай глаза!
    Спать нельзя! нельзя! нельзя!

    Собирай-бирай мозги!
    Тьма – ни зги! ни зги! ни зги!

    Но – гами в чан!
    Под кран! Под кран!

    Не роман и не драма, – скушна весьма!
    Из-под крана смывайте румяна сна!

    Готы идут и гунны.
    Но, говоря разумно,

    Так от готов и гуннов – а мир был мал! —
    Что осталось? Хороший балл.

    Гул да балл.
    Гунн да галл.
    (Спутал – влёт).
    Галл да гот.

    Гот да галл.
    – Слишком мал —
    Гунн да гот,
    – Бутерброд.

    Гунны – конные, ножки гнуты.
    В фунте двадцать четыре фута.
    Плюс на минус выходит – плюс.
    Цезарь – немец.

    Сейчас проснусь.

    Спит сурок, спит медведь.
    – Спать не сметь! не сметь! не сметь!

    Спит мертвец, спит индус.
    – Отосплюсь – просплюсь – просплюсь...

    Буки – Аз —
    В щелки глаз.

    Сотней ос —
    В ноздри, в нос.

    На cтo лет, на сто мод —
    Мой завод – завод – завод.

    – Рухнет дуб, рухнет трон —
    Заведен – ведён – ведён.

    Сотни лет, сотни мод —
    А что дальше будет —

    Скажет тот, скажет тот,
    Кто будильник – будит.

    Что есть час? что есть год?
    Ведь и кратер глохнет!
    Скажет тот, скажет тот,
    Кто будильник грохнет.

    Час пропал, день сгорел,
    А будильник – цел.

    Были долы —
    Выросли горы.
    Нынче – в школу,
    Завтра – в контору.

    Где вы, пчелы?
    Где вы, зубрилы?
    Нынче в школу,
    Завтра в могилу...

    Утомительней мошкары...
    – Шко – ля – ры!

    Что это? Новый звук!
    Книги летят из рук
    – Мимо – и прямо в печь.
    Руки хотят от плеч,

    Слезы хотят из глаз,
    Сало упало в таз,
    Мыло упало в суп —
    В школьную Morgensupp!

    Звуки! Звуки! Как из лейки!
    Как из тучи! Как из глаз!
    Это флейта, это флейта
    Это флейта залилась!

    Скоки! Скоки! Как из стойла!
    Топот-притоп, топот пряд
    – Флейта, лей нам! Флейта, пой нам! —
    Жеребят, козлят, телят.

    Вольница.
    Конница.
    Школьники.
    Школьницы.

    Что ливень с суков,
    Что щебень с горы —
    Со всех чердаков
    Горох детворы.

    Школьник? Вздор. Бальник? Сдан.
    Ливня, ливня барабан!

    Глобус? Сбит. Ранец? Снят.
    Щебня, щебня водопад!

    Всплески! Всплески! Как из шайки!
    Атлас, старься! Грифель, жди!
    В роще – сойки, в роще – зайки,
    В роще – белые дрозды!

    Крики! Крики! Так, примером,
    Рты и глотки растворя,
    Дикари миссионером
    Заедают жития.

    – Дет – во – ра!
    Золотых вечеров мошкара...
    Ди – ка – ри!
    Голосистых прудов пискари...

    Прочь из нор!
    Мотылек – не сурок, не бобер.
    Прочь из школ!
    Ведь еще первоцвет не отцвел.

    Есть у меня – не в службу, а в дружбу! —
    Для девочек куклы, для мальчиков ружья,
    – Глубокая ловля и быстрая гребля, —
    Для девочек – иглы, для мальчиков – кегли,

    На – ряд и доспех,
    И – вафли – для всех.

    Птичкам – рощица, рыбкам – озерце,
    На все особи, на все возрасты!

    Младшим – сладости, старшим – пряности, —
    На все тайности, на все странности.

    Блеск – больно глазам:
    Эдем и Сезам.

    Под родительскою крышею
    Вы там-там бессонный слышали?

    Под родительскою кровлею
    Кто шербет блаженный пробовал?

    Дом – тесный загон
    Для львов и для жен.

    Есть у меня – сказал, так в ладони! —
    Для девочек лани, для мальчиков кони,
    Плоды Соломона и розы Саади,
    Для мальчиков – войны, для девочек – свадьбы,

    Весь мир – нараспев
    И ласка для всех.

    Рыбки в лужице! Птички в клетке!
    Уничтожимте все отметки!

    Рыбкам – озерце, птичкам – лето, —
    Уничтожены все предметы!

    Рож – дественский стол
    В древнейшей из школ.

    – Говорят, что он в зеленом!
    – Где ж он? – Я иду за звоном.

    – Он в жару меня баюкал.
    – Где ж он? – Я иду за звуком.

    – Я за красною фатой.
    – Я за старшею сестрой.

    – Говорят, что рай – далёко.
    – Я не выучил урока.

    – Что-то боязно мне втайне.
    – Я – за дальним. Я – за крайним.

    – Я – чтоб детство наверстать.
    – Не остаться. – Не отстать.

    – За отчаявшимся кладом.
    – Я – за славой. Я – за стадом.

    – Все равно – домой нельзя уж!
    Я – так за море! Я – замуж.

    – Потому что в школе бьют.
    – Потому что все идут.

    – Ночевать хотел бы в сене.
    – Я – за Францем. Я – за всеми.

    – Воевать хотел бы с львами.
    – Я? не знаю. Ноги сами.

    Потому что фатер – бьет.
    Потому что – всё идет!

    ...Колотушки – и те в миндалинках!
    Погремушки для самых маленьких!
    Сказки – пастора рассмешишь!
    И романтики для больших.

    На всякие нужды! на всякие вкусы!
    Для мальчиков – пули, для девочек – бусы.
    На всякие жажды! на всякие масти!
    Для мальчиков – игры, для девочек – страсти.

    Без свах, без помех.
    И – письма – для всех.

    – Говорят, что он заводит,
    Топит. (Ворочай, народец!)

    – Заведет, потом загубит!
    – Раз не может , так не будет

    Хуже! – В лад – так не злодей!
    – В ад – так без проповедей!

    – Хорошо еще, что вместе,
    Кучей. – А сказать по чести...

    (То с воды идет, то свыше, —
    Где ж он?) – Ничего не слышу:

    Ни гопп-гопп и ни ду-ду, —
    Все идут, и я иду.

    – Есть у меня – всё, всё, кроме ренты!
    Для мальчиков флинты, для девочек ленты,
    Дозорные знаки и тайные числа,
    Для девочек – звуки, для мальчиков – смыслы,

    Сих – с теми – родство.
    И – рифма – на всё.

    Ветер в полы!
    Мимо школы!

    Целым цирком —
    Мимо кирки.

    Кем ни разу не ласкан
    Да без просыпу таскан —
    До свидания, классный!
    До свидания, пастор!

    Не напишем и не пиши!
    – Малыши!

    Есть у меня – не всё перескажешь! —
    Для мальчиков – радость, для девочек – тяжесть,
    Нежна – перелюбишь, умна – переборешь.
    Для мальчиков – сладость, для девочек – горечь.

    Дно – страсти земной...
    И – рай – для одной.

    Здесь – путы,
    Здесь – числа...

    Разруха...
    Разлука...

    Рай – сути,
    Рай – смысла,
    Рай – слуха,
    Рай – звука.

    Точно облачко перистое,
    Шепот: Грета бургомистрова!

    Стройтесь, резвые невестины
    Сёстры в свадебное шествие.

    Позабыв о сальных бальниках —
    За руку берите маленьких.

    Школьный дом уже с горошину!
    На руки берите крошечных

    Братцев аистовых...
    – Не раскаиваться!

    Вроде благовеста...
    – Не оглядываться!

    Вот он, в просторы стай,
    Города самый край.

    – Зарастай,

    След от ног наших. Спросят – в Китай.
    Враний грай,
    Голоса и шаги заглушай.

    Вы, кусты,
    Не храните одежд лоскуты.
    Ветер, ты
    Голоса и шаги относи.

    Без следа!
    Говорят, что сегодня среда:
    День труда.
    В том краю воскресенье всегда.

    Жить – стареть,
    Неуклонно стареть и сереть.
    Жить – врагу!
    Всё, что вечно – на том берегу!

    В царстве моем – ни тюрем, ни боен, —
    Одно ледяное! одно голубое!
    Под зыбкою рябью, под зыбкою кровлей
    Для девочек – перлы, для мальчиков – ловля

    Их. – С грецкий орех!
    И – ванна – для всех.

    Спи-усни, спи-исчезнь,
    Жемчуг – чyдная болезнь.

    Хворост – сер. Хочешь – ал?
    Вместо хворосту – коралл.

    В царстве моем – ни свинки, ни кори,
    Ни высших материй, ни средних историй,
    Ни расовой розни, ни Гусовой казни,
    Ни детских болезней, ни детских боязней:

    Синь. Лето красно.
    И – время – на всё.

    Тише, тише, дети! Отданы
    В школу тихую, подводную.

    Лейтесь, лейтесь, розы щёчные,
    В воду вечную, проточную.

    Кто-то: мел! Кто-то: ил!
    Кто-то: ноги промочил!

    Кто-то: вал! Кто-то: гул!
    Кто-то: озера хлебнул!

    А вода уже по пальчики
    Водолазам и купальщицам...

    Жемчуга навстречу сыплются.
    А вода уже по щиколку...

    Под коленочки норовит.
    – Хри – зо – лит!

    Красные мхи, лазурные ниши...
    (А ноги всё ниже, а небо всё выше...)
    Зеркальные ложи, хрустальные зальца...
    А что-то всё ближе, а что-то всё дальше...

    – Берегись! По колено ввяз!
    – Хри – зо – праз!

    А вода уже по плечико
    Мышкам в будничном и в клетчатом.

    Выше, выше, носик вздернутый!
    А вода уже по горлышко, —

    Усладительней простыни...
    – Хру – ста – ли...

    В царстве моем (нежнейшее dolce)...
    А веку всё меньше, а око всё больше...
    Болотная чайка? Младенческий чепчик?
    А ноги всё тяжче, а сердце всё легче...

    Поминай, друзья и родичи!
    Подступает к подбородочку,

    Хороши чертоги выстроил
    Нищий – дочке бургомистровой?

    – Вечные сны, бесследные чащи...
    А сердце всё тише, а флейта всё слаще...
    – Не думай, а следуй, не думай, а слушай...
    А флейта всё слаще, а сердце всё глуше...

    – Муттер, ужинать не зови!

    Пу – зы – ри.
    64/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Семён Крайтман

    жена его не сразу умерла,
    надеялась.
    но поседел он сразу.
    стал мягок, суетлив,
    любую фразу,
    о чём бы эта фраза ни была,
    (футбол, погода) стал произносить
    заискивая,
    старчески качая
    худым лицом, плечами.
    может быть,
    от частого общения с врачами,
    а может... нет, не знаю... кто поймёт?
    он утром делал дочке бутерброд,
    варил на молоке с вареньем манку,
    сиделку нанял, вытащил комод
    из спальни,
    чтобы воздух, кислород...
    купил на рынке соковыжималку.
    по вечерам, садясь у компа, он,
    как жестяной паук в пределах Марса,
    бродил в сети,
    выискивал лекарства...
    спустя два года после похорон
    сошёлся с женщиной.
    не то чтобы плечо,
    тепло, уют
    иль что-нибудь ещё
    (ну, знаете – мужик – простые вещи...),
    а только чтобы не сойти с ума,
    услышав ночью, в середине сна,
    как зло и безнадёжно море плещет.
    дочь выросла
    и вышла...
    и ушла.
    три месяца уже, как родила.
    близняшки, слюни, хнычущая живность.
    он давит сок, пробежки по утрам.
    жизнь удалась, сложилась, что уж там.
    – сложилась, – поправляет он, – сложилась.
    65/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Бродский

    «Стакан с водой»

    Ты стоишь в стакане передо мной, водичка,
    и глядишь на меня сбежавшими из-под крана
    глазами, в которых, блестя, двоится
    прозрачная тебе под стать охрана.

    Ты знаешь, что я — твое будущее: воронка,
    одушевленный стояк и сопряжен с потерей
    перспективы; что впереди — волокна,
    cумрак внутренностей, не говоря — артерий.

    Но это тебя не смущает. Вообще, у тюрем
    вариантов больше для бесприютной
    субстанции, чем у зарешеченной тюлем
    свободы, тем паче — у абсолютной.

    И ты совершенно права, считая, что обойдешься
    без меня. Но чем дольше я существую,
    тем позже ты превратишься в дождь за
    окном, шлифующий мостовую.

    1995
    66/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Анна Чернигова

    По весне, как правило, взгляды уходят в пол.
    Даже вечные циники склонны таить в себе
    Не сказать, чтоб чувства, а некую дань судьбе
    В виде шумных вздохов и падающих на стол
    Фотографий. На каждого найден свой
    Поворот дороги, безумный до мелочей,
    И замок, манящий утерянностью ключей,
    Запирающий дверь не иначе, как в мир иной.
    За провалом в памяти – высохшее «вчера»,
    Не в апреле – в мае, но прячется, а потом
    Возникает снова не облаком, так цветком,
    Не стихом, так хотя бы маленькой полуфра...
    И весна, идущая вроде бы по следам
    Остальных эпох, неизменно хоть где-нибудь
    Остаётся на пару суток передохнуть
    И, как правило, дать надежду чужим сердцам...
    67/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Бродский

    Речь о пролитом молоке


    I

    1

    Я пришел к Рождеству с пустым карманом.
    Издатель тянет с моим романом.
    Календарь Москвы заражен Кораном.
    Не могу я встать и поехать в гости
    ни к приятелю, у которого плачут детки,
    ни в семейный дом, ни к знакомой девке.
    Всюду необходимы деньги.
    Я сижу на стуле, трясусь от злости.

    2

    Ах, проклятое ремесло поэта.
    Телефон молчит, впереди диета.
    Можно в месткоме занять, но это —
    все равно, что занять у бабы.
    Потерять независимость много хуже,
    чем потерять невинность. Вчуже,
    полагаю, приятно мечтать о муже,
    приятно произносить "пора бы".

    3

    Зная мой статус, моя невеста
    пятый год за меня ни с места;
    и где она нынче, мне неизвестно:
    правды сам черт из нее не выбьет.
    Она говорит: "Не горюй напрасно.
    Главное — чувства! Единогласно?"
    И это с ее стороны прекрасно.
    Но сама она, видимо, там, где выпьет.

    4

    Я вообще отношусь с недоверьем к ближним.
    Оскорбляю кухню желудком лишним.
    В довершенье всего досаждаю личным
    взглядом на роль человека в жизни.
    Они считают меня бандитом,
    издеваются над моим аппетитом.
    Я не пользуюсь у них кредитом.
    "Наливайте ему пожиже!"

    5

    Я вижу в стекле себя холостого.
    Я факта в толк не возьму простого,
    как дожил до от Рождества Христова
    Тысяча Девятьсот Шестьдесят Седьмого.
    Двадцать шесть лет непрерывной тряски,
    рытья по карманам, судейской таски,
    ученья строить Закону глазки,
    изображать немого.

    6

    Жизнь вокруг идет как по маслу.
    (Подразумеваю, конечно, массу.)
    Маркс оправдывается. Но, по Марксу,
    давно пора бы меня зарезать.
    Я не знаю, в чью пользу сальдо.
    Мое существование парадоксально.
    Я делаю из эпохи сальто.
    Извините меня за резвость!

    7

    То есть, все основания быть спокойным.
    Никто уже не кричит: "По коням!"
    Дворяне выведены под корень.
    Ни тебе Пугача, ни Стеньки.
    Зимний взят, если верить байке.
    Джугашвили хранится в консервной банке.
    Молчит орудие на полубаке.
    В голове моей — только деньги.

    8

    Деньги прячутся в сейфах, в банках,
    в полу, в чулках, в потолочных балках,
    в несгораемых кассах, в почтовых бланках.
    Наводняют собой Природу!
    Шумят пачки новеньких ассигнаций,
    словно вершины берез, акаций.
    Я весь во власти галлюцинаций.
    Дайте мне кислороду!

    9

    Ночь. Шуршание снегопада.
    Мостовую тихо скребет лопата.
    В окне напротив горит лампада.
    Я торчу на стальной пружине.
    Вижу только лампаду. Зато икону
    я не вижу. Я подхожу к балкону.
    Снег на крыши кладет попону,
    и дома стоят, как чужие.

    II

    10

    Равенство, брат, исключает братство.
    В этом следует разобраться.
    Рабство всегда порождает рабство.
    Даже с помощью революций.
    Капиталист развел коммунистов.
    Коммунисты превратились в министров.
    Последние плодят морфинистов.
    Почитайте, что пишет Луций.

    11

    К нам не плывет золотая рыбка.
    Маркс в производстве не вяжет лыка.
    Труд не является товаром рынка.
    Так говорить — оскорблять рабочих.
    Труд — это цель бытия и форма.
    Деньги — как бы его платформа.
    Нечто помимо путей прокорма.
    Размотаем клубочек.

    12

    Вещи больше, чем их оценки.
    Сейчас экономика просто в центре.
    Объединяет нас вместо церкви,
    объясняет наши поступки.
    В общем, каждая единица
    по своему существу — девица.
    Она желает объединиться.
    Брюки просятся к юбке.

    13

    Шарик обычно стремится в лузу.
    (Я, вероятно, терзаю Музу.)
    Не Конкуренции, но Союзу
    принадлежит прекрасное завтра.
    (Я отнюдь не стремлюсь в пророки.
    Очень возможно, что эти строки
    сократят ожиданья сроки:
    "Год засчитывать за два".)

    14

    Пробил час, и пора настала
    для брачных уз Труда — Капитала.
    Блеск презираемого металла
    (дальше — изображенье в лицах)
    приятней, чем пустота в карманах,
    проще, чем чехарда тиранов,
    лучше цивилизации наркоманов,
    общества, выросшего на шприцах.

    15

    Грех первородства — не суть сиротства.
    Многим, бесспорно, любезней скотство.
    Проще различье найти, чем сходство:
    "У Труда с Капиталом контактов нету".
    Тьфу-тьфу, мы выросли не в Исламе,
    хватит трепаться о пополаме.
    Есть влечение между полами.
    Полюса создают планету.

    16

    Как холостяк я грущу о браке.
    Не жду, разумеется, чуда в раке.
    В семье есть ямы и буераки.
    Но супруги — единственный тип владельцев
    того, что они создают в усладе.
    Им не требуется "Не укради".
    Иначе все пойдем Христа ради.
    Поберегите своих младенцев!

    17

    Мне, как поэту, все это чуждо.
    Больше: я знаю, что "коемуждо..."
    Пишу и вздрагиваю: вот чушь-то,
    неужто я против законной власти?
    Время спасет, коль они неправы.
    Мне хватает скандальной славы.
    Но плохая политика портит нравы.
    Это уж — по нашей части!

    18

    Деньги похожи на добродетель.
    Не падая сверху — Аллах свидетель, —
    деньги чаще летят на ветер
    не хуже честного слова.
    Ими не следует одолжаться.
    С нами в гроб они не ложатся.
    Им предписано умножаться,
    словно в баснях Крылова.

    19

    Задние мысли сильней передних.
    Любая душа переплюнет ледник.
    Конечно, обществу проповедник
    нужней, чем слесарь, науки.
    Но, пока нигде не слыхать пророка,
    предлагаю — дабы еще до срока
    не угодить в объятья порока:
    займите чем-нибудь руки.

    20

    Я не занят, в общем, чужим блаженством.
    Это выглядит красивым жестом.
    Я занят внутренним совершенством:
    полночь — полбанки — лира.
    Для меня деревья дороже леса.
    У меня нет общего интереса.
    Но скорость внутреннего прогресса
    больше, чем скорость мира.

    21

    Это — основа любой известной
    изоляции. Дружба с бездной
    представляет сугубо местный
    интерес в наши дни. К тому же
    это свойство несовместимо
    с братством, равенством и, вестимо,
    благородством невозместимо,
    недопустимо в муже.

    22

    Так, тоскуя о превосходстве,
    как Топтыгин на воеводстве,
    я пою вам о производстве.
    Буде указанный выше способ
    всеми правильно будет понят,
    общество лучших сынов нагонит,
    факел разума не уронит,
    осчастливит любую особь.

    23

    Иначе — верх возьмут телепаты,
    буддисты, спириты, препараты,
    фрейдисты, неврологи, психопаты.
    Кайф, состояние эйфории,
    диктовать нам будет свои законы.
    Наркоманы прицепят себе погоны.
    Шприц повесят вместо иконы
    Спасителя и Святой Марии.

    24

    Душу затянут большой вуалью.
    Объединят нас сплошной спиралью.
    Воткнут в розетку с этил-моралью.
    Речь освободят от глагола.
    Благодаря хорошему зелью,
    закружимся в облаках каруселью.
    Будем опускаться на землю
    исключительно для укола.

    25

    Я уже вижу наш мир, который
    покрыт паутиной лабораторий.
    А паутиною траекторий
    покрыт потолок. Как быстро!
    Это неприятно для глаза.
    Человечество увеличивается в три раза.
    В опасности белая раса.
    Неизбежно смертоубийство.

    26

    Либо нас перережут цветные.
    Либо мы их сошлем в иные
    миры. Вернемся в свои пивные.
    Но то и другое — не христианство.
    Православные! Это не дело!
    Что вы смотрите обалдело?!
    Мы бы предали Божье Тело,
    расчищая себе пространство.

    27

    Я не воспитывался на софистах.
    Есть что-то дамское в пацифистах.
    Но чистых отделять от нечистых —
    не наше право, поверьте.
    Я не указываю на скрижали.
    Цветные нас, бесспорно, прижали.
    Но не мы их на свет рожали,
    не нам предавать их смерти.

    28

    Важно многим создать удобства.
    (Это можно найти у Гоббса.)
    Я сижу на стуле, считаю до ста.
    Чистка — грязная процедура.
    Не принято плясать на могиле.
    Создать изобилие в тесном мире —
    это по-христиански. Или:
    в этом и состоит Культура.

    29

    Нынче поклонники оборота
    "Религия — опиум для народа"
    поняли, что им дана свобода,
    дожили до золотого века.
    Но в таком реестре (издержки слога)
    свобода не выбрать — весьма убога.
    Обычно тот, кто плюет на Бога,
    плюет сначала на человека.

    30

    "Бога нет. А земля в ухабах".
    "Да, не видать. Отключусь на бабах".
    Творец, творящий в таких масштабах,
    делает слишком большие рейды
    между объектами. Так что то, что
    там Его царствие, — это точно.
    Оно от мира сего заочно.
    Сядьте на свои табуреты.

    31

    Ночь. Переулок. Мороз блокады.
    Вдоль тротуаров лежат карпаты.
    Планеты раскачиваются, как лампады,
    которые Бог возжег в небосводе
    в благоговеньи своем великом
    перед непознанным нами ликом
    (поэзия делает смотр уликам),
    как в огромном кивоте.

    III

    32

    В Новогоднюю ночь я сижу на стуле.
    Ярким блеском горят кастрюли.
    Я прикладываюсь к микстуре.
    Нерв разошелся, как черт в сосуде.
    Ощущаю легкий пожар в затылке.
    Вспоминаю выпитые бутылки,
    вологодскую стражу, Кресты, Бутырки.
    Не хочу возражать по сути.

    33

    Я сижу на стуле в большой квартире.
    Ниагара клокочет в пустом сортире.
    Я себя ощущаю мишенью в тире,
    вздрагиваю при малейшем стуке.
    Я закрыл парадное на засов, но
    ночь в меня целит рогами Овна,
    словно Амур из лука, словно
    Сталин в XVII съезд из "тулки".

    34

    Я включаю газ, согреваю кости.
    Я сижу на стуле, трясусь от злости.
    Не желаю искать жемчуга в компосте!
    Я беру на себя эту смелость!
    Пусть изучает навоз кто хочет!
    Патриот, господа, не крыловский кочет.
    Пусть КГБ на меня не дрочит.
    Не бренчи ты в подкладке, мелочь!

    35

    Я дышу серебром и харкаю медью!
    Меня ловят багром и дырявой сетью.
    Я дразню гусей и иду к бессмертью,
    дайте мне хворостину!
    Я беснуюсь, как мышь в темноте сусека!
    Выносите святых и портрет Генсека!
    Раздается в лесу топор дровосека.
    Поваляюсь в сугробе, авось остыну.

    36

    Ничего не остыну! Вообще забудьте!
    Я помышляю почти о бунте!
    Не присягал я косому Будде,
    за червонец помчусь за зайцем!
    Пусть закроется — где стамеска! —
    яснополянская хлеборезка!
    Непротивленье, панове, мерзко.
    Это мне — как серпом по яйцам!

    37

    Как Аристотель на дне колодца,
    откуда не ведаю что берется.
    Зло существует, чтоб с ним бороться,
    а не взвешивать в коромысле.
    Всех скорбящих по индивиду,
    всех подверженных конъюнктивиту, —
    всех к той матери по алфавиту:
    демократия в полном смысле!

    38

    Я люблю родные поля, лощины,
    реки, озера, холмов морщины.
    Все хорошо. Но дерьмо мужчины:
    в теле, а духом слабы.
    Это я верный закон накнокал.
    Все утирается ясный сокол.
    Господа, разбейте хоть пару стекол!
    Как только терпят бабы?

    39

    Грустная ночь у меня сегодня.
    Смотрит с обоев былая сотня.
    Можно поехать в бордель, и сводня —
    нумизматка — будет согласна.
    Лень отклеивать, суетиться.
    Остается тихо сидеть, поститься
    да напротив в окно креститься,
    пока оно не погасло.

    40

    "Зелень лета, эх, зелень лета!
    Что мне шепчет куст бересклета?
    Хорошо пройтись без жилета!
    Зелень лета вернется.
    Ходит девочка, эх, в платочке.
    Ходит по полю, рвет цветочки,
    Взять бы в дочки, эх, взять бы в дочки.
    В небе ласточка вьется".

    14 января 1967
    68/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Анна Чернигова

    Полдень

    Занавешенный полдень в окне, выходящем куда-то
    На восток, хотя нет: вероятней всего, – на запад,
    С парой спящих берёз и уставшей, взъерошенной птицей...
    Каждый день он негромко скребётся в окно палаты,
    Наблюдая спокойную жизнь городской больницы,
    Видя грустные лица и мертвенно-бледные лица
    И людей в изумительно белых стерильных халатах.
    За незнанием имени полдень ко мне обратиться
    Боится... Хотя, пусть бы пробовал... Но куда там!..

    Впрочем, мне всё равно. Регулярность моих движений
    Есть вопрос, относящийся к области философии,
    А не к списку дешёвых ушибов и растяжений
    В медицинской карточке. Антилогичные профили
    Магазинов, домов и других городских строений
    Улыбаются мне широко-широко, как будто
    Впереди у нас с жизнь, а не полдень, размазавший утро...
    Впрочем, тут всё зависит от творческой точки зрения.
    69/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Бродский

    Anno Domini


    М. Б.

    Провинция справляет Рождество.
    Дворец Наместника увит омелой,
    и факелы дымятся у крыльца.
    В проулках — толчея и озорство.
    Веселый, праздный, грязный, очумелый
    народ толпится позади дворца.

    Наместник болен. Лежа на одре,
    покрытый шалью, взятой в Альказаре,
    где он служил, он размышляет о
    жене и о своем секретаре,
    внизу гостей приветствующих в зале.
    Едва ли он ревнует. Для него

    сейчас важней замкнуться в скорлупе
    болезней, снов, отсрочки перевода
    на службу в Метрополию. Зане
    он знает, что для праздника толпе
    совсем не обязательна свобода;
    по этой же причине и жене

    он позволяет изменять. О чем
    он думал бы, когда б его не грызли
    тоска, припадки? Если бы любил?
    Невольно зябко поводя плечом,
    он гонит прочь пугающие мысли.
    ...Веселье в зале умеряет пыл,

    но все же длится. Сильно опьянев,
    вожди племен стеклянными глазами
    взирают в даль, лишенную врага.
    Их зубы, выражавшие их гнев,
    как колесо, что сжато тормозами,
    застряли на улыбке, и слуга

    подкладывает пищу им. Во сне
    кричит купец. Звучат обрывки песен.
    Жена Наместника с секретарем
    выскальзывают в сад. И на стене
    орел имперский, выклевавший печень
    Наместника, глядит нетопырем...

    И я, писатель, повидавший свет,
    пересекавший на осле экватор,
    смотрю в окно на спящие холмы
    и думаю о сходстве наших бед:
    его не хочет видеть Император,
    меня — мой сын и Цинтия. И мы,

    мы здесь и сгинем. Горькую судьбу
    гордыня не возвысит до улики,
    что отошли от образа Творца.
    Все будут одинаковы в гробу.
    Так будем хоть при жизни разнолики!
    Зачем куда-то рваться из дворца —

    отчизне мы не судьи. Меч суда
    погрязнет в нашем собственном позоре:
    наследники и власть в чужих руках.
    Как хорошо, что не плывут суда!
    Как хорошо, что замерзает море!
    Как хорошо, что птицы в облаках

    субтильны для столь тягостных телес!
    Такого не поставишь в укоризну.
    Но может быть находится как раз
    к их голосам в пропорции наш вес.
    Пускай летят поэтому в отчизну.
    Пускай орут поэтому за нас.

    Отечество... чужие господа
    у Цинтии в гостях над колыбелью
    склоняются, как новые волхвы.
    Младенец дремлет. Теплится звезда,
    как уголь под остывшею купелью.
    И гости, не коснувшись головы,

    нимб заменяют ореолом лжи,
    а непорочное зачатье — сплетней,
    фигурой умолчанья об отце...
    Дворец пустеет. Гаснут этажи.
    Один. Другой. И, наконец, последний.
    И только два окна во всем дворце

    горят: мое, где, к факелу спиной,
    смотрю, как диск луны по редколесью
    скользит и вижу — Цинтию, снега;
    Наместника, который за стеной
    всю ночь безмолвно борется с болезнью
    и жжет огонь, чтоб различить врага.

    Враг отступает. Жидкий свет зари,
    чуть занимаясь на Востоке мира,
    вползает в окна, норовя взглянуть
    на то, что совершается внутри,
    и, натыкаясь на остатки пира,
    колеблется. Но продолжает путь.
    70/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Марьяна Высоцкая

    Мама стареет…В её песочных часах
    Снизу крупинок больше. Как ни крути.
    И за то, что мы с ней по разные адреса,
    У меня по маме фантомная боль культи.
    Мама сжимается…И походка её слегка
    Напоминает странствующих бродяг.
    Мама смеётся. Я, - говорит,- в стариках
    Себя чувствую неуютно, но это так.
    У меня презентации, конференции, дел орда.
    У мамы работа и постпенсионный день.
    Я прощаю ей предрассудки. Не без труда.
    Она мне прощает мою рифмованную дребедень.
    Я убеждаю себя, что она в порядке.
    Так и вижу, как младшему брату корчит гримасы.
    Мама смеётся: «Мало кому на шестом десятке
    Дано муштровать шестнадцатилетнего лоботряса».
    Мама сговорчивей и степенней на виражах.
    Весь запал в ней как будто бы замер, осел, остыл.
    Говорит, что бренности нужно учиться на муляжах
    И только потом отправляться в реальность, имея тыл.
    Мама стареет…Утверждает, что жизнь округла.
    И никто не заметил, как мы поменялись ролями.

    Продавец заговорщицки: «Вашей дочке понравится кукла».
    Это не дочке, - ему отвечаю,- Маме.
    71/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Бродский

    Бегство в Египет (2)

    В пещере (какой ни на есть, а кров!
    Надежней суммы прямых углов!)
    в пещере им было тепло втроем;
    пахло соломою и тряпьем.

    Соломенною была постель.
    Снаружи молола песок метель.
    И, припоминая её помол,
    спросонья ворочались мул и вол.

    Мария молилась; костер гудел.
    Иосиф, насупясь, в огонь глядел.
    Младенец, будучи слишком мал
    чтоб делать что-то еще, дремал.

    Еще один день позади — с его
    тревогами, страхами; с "о-го-го"
    Ирода, выславшего войска;
    и ближе еще на один — века.

    Спокойно им было в ту ночь втроем.
    Дым устремлялся в дверной проем,
    чтоб не тревожить их. Только мул
    во сне (или вол) тяжело вздохнул.

    Звезда глядела через порог.
    Единственным среди них, кто мог
    знать, что взгляд ее означал,
    был младенец; но он молчал.

    Декабрь 1995
    72/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Анна Чернигова

    В нежелании думать запрятан холод.
    Это осень молча прошла по струнам
    Наших душ. Пойми, что, пока ты молод,
    Можно видеть счастье и в древних рунах,
    И в холодном шорохе листопада...
    Не бывает жизни без продолженья:
    Растворится кубиком рафинада
    Желтизна, останется без движенья
    Опоздавший лист на застывшем клёне,
    А потом... Опять всё пойдёт по кругу...
    Будем снова зябко тереть ладони,
    Удивляясь холодности друг друга.
    73/402
    Ответить Цитировать
    0
  • Бродский

    Памяти Т.Б.


    1

    Пока не увяли цветы и лента
    еще не прошла через известь лета,
    покуда черна и вольна цыганить,
    ибо настолько длинна, что память
    моя, как бы внемля ее призыву,
    потянет ее, вероятно, в зиму, —

    2

    прими от меня эту рифмо-лепту,
    которая если пройдет сквозь Лету,
    то потому что пошла с тобою,
    опередившей меня стопою;
    и это будет тогда, подруга,
    твоя последняя мне услуга.

    3

    Вот уж не думал увидеть столько
    роз; это — долг, процент, неустойка
    лета тому, кто бесспорно должен
    сам бы собрать их в полях, но дожил
    лишь до цветенья, а им оставил
    полную волю в трактовке правил.

    4

    То-то они тут и спят навалом.
    Ибо природа честна и в малом,
    если дело идет о боли
    нашей; однако, не в нашей воле
    эти мотивы назвать благими;
    смерть — это то, что бывает с другими.

    5

    Смерть — это то, что бывает с другими.
    Даже у каждой пускай богини
    есть фавориты в разряде смертных,
    точно известно, что вовсе нет их
    у Персефоны; а рябь извилин
    тем доверяет, чей брак стабилен.

    6

    Все это помнить, пока есть сила,
    пока все это свежо и сыро,
    пока оболочка твоя, — вернее,
    прощанье с ней для меня больнее,
    чем расставанье с твоей душою,
    о каковой на себя с большою

    7

    радостью Бог — о котором после,
    будет ли то Магомет, Христос ли,
    словом сама избрала кого ты
    раньше, при жизни — возьмет заботы
    о несомненном грядущем благе —
    пока сосуд беззащитной влаги.

    8

    С того разреши мне на этом свете
    сказать о ее, оболочки, смерти,
    о том, что случилось в тот вечер в Финском
    Заливе и стало на зависть сфинксам
    загадкой — ибо челнок твой вовсе
    не затонул, но остался возле.

    9

    Вряд ли ты знала тогда об этом,
    лодка не может и быть предметом
    бденья души, у которой сразу
    масса забот, недоступных глазу,
    стоит ей только покинуть тело;
    вряд ли ты знала, едва ль хотела

    10

    мучить нас тайной, чья сложность либо
    усугубляет страданье (ибо
    повод к разлуке важней разлуки);
    либо она облегчает муки
    при детективном душевном складе;
    даже пускай ты старалась ради

    11

    этих последних, затем что все же
    их большинство, все равно похоже,
    что и для них, чьи глаза от плача
    ты пожелала сберечь, задача
    неразрешима; и блеск на перлах
    их многоточия — слезы первых.

    12

    Чаек не спросишь, и тучи скрылись.
    Что бы смогли мы увидеть, силясь
    глянуть на все это птичьим взглядом?
    Как ты качалась на волнах рядом
    с лодкой, не внемля их резким крикам,
    лежа в столь малом и столь великом

    13

    от челнока расстояньи. Точно
    так и бывает во сне; но то, что
    ты не цеплялась, — победа яви:
    ибо страдая во сне, мы вправе
    разом проснуться и с дрожью в теле
    впиться пальцами в край постели.

    14

    Чаек не спросишь, и нету толка
    в гомоне волн. Остаются только
    тучи — но их разгоняет ветер.
    Ибо у смерти всегда свидетель —
    он же и жертва. И к этой новой
    роли двойной ты была готовой.

    15

    Впрочем и так, при любом разбросе
    складов душевных, в самом вопросе
    "Чем это было?" разгадки средство.
    Самоубийством? Разрывом сердца
    в слишком холодной воде залива?
    Жизнь позволяет поставить "либо".

    16

    Эта частица отнюдь не фора
    воображенью, но просто форма
    тождества двух вариантов, выбор
    между которыми — если выпал —
    преображает недвижность чистых
    двух параллельных в поток волнистых.

    17

    Эта частица — кошмар пророков —
    способ защиты от всех упреков
    в том, что я в саване хищно роюсь,
    в том, что я "плохо о мертвой" — то есть
    самоубийство есть грех и вето;
    а я за тобой полагаю это.

    18

    Ибо, включая и этот случай,
    все ж ты была христианкой лучшей,
    нежели я. И, быть может, с точки
    зрения тюркских певцов, чьи строчки
    пела ты мне, и вообще Ислама,
    в этом нет ни греха, ни срама.

    19

    Толком не знаю. Но в каждой вере
    есть та черта, что по крайней мере
    объединяет ее с другими:
    то не запреты, а то, какими
    люди были внизу, при жизни,
    в полной серпов и крестов отчизне.

    20

    Так что ты можешь идти без страха:
    ризы Христа иль чалма Аллаха,
    соединенье газели с пловом
    или цветущие кущи — словом,
    в два варианта Эдема двери
    настежь открыты, смотря по вере.

    21

    То есть одетый в любое платье
    Бог тебя примет в свое объятье,
    и не в любови тут дело Отчей:
    в том, что, нарушив довольно общий
    смутный завет, ты другой, подробный,
    твердо хранила: была ты доброй.

    22

    Это на счетах любых дороже:
    здесь на земле, да и в горних тоже.
    Время повсюду едино. Годы
    жизни повсюду важней, чем воды,
    рельсы, петля или вскрытие вены;
    все эти вещи почти мгновенны.

    23

    Так что твой грех, говоря по сути,
    равен — относится к той минуте,
    когда ты глотнула последний воздух,
    в легких с которым лежать на водах
    так и осталась, качаясь мерно.
    А добродетель твоя, наверно,

    24

    эту минуту и ветра посвист
    перерастет, как уже твой возраст
    переросла, ибо день, когда я
    данные строки, почти рыдая,
    соединяю, уже превысил
    разность выбитых в камне чисел.

    25

    Черная лента цыганит с ветром.
    Странно тебя оставлять нам в этом
    месте, под грудой цветов, в могиле,
    здесь, где люди лежат, как жили:
    в вечной своей темноте, в границах;
    разница вся в тишине и птицах.

    26

    Странно теперь, когда ты в юдоли
    лучшей, чем наша, нам плакать. То ли
    вера слаба, то ли нервы слабы:
    жалость уместней Господней Славы
    в мире, где души живут лишь в теле.
    Плачу, как будто на самом деле

    27

    что-то остаться могло живое.
    Ибо, когда расстаются двое,
    то, перед тем как открыть ворота,
    каждый берет у другого что-то
    в память о том, как их век был прожит:
    тело — незримость; душа, быть может,

    28

    зренье и слух. Оттого и плачу,
    что неглубоко надежду прячу,
    будто слышишь меня и видишь,
    но со словами ко мне не выйдешь:
    ибо душа, что набрала много,
    речь не взяла, чтоб не гневить Бога.

    29

    Плачу. Вернее, пишу, что слезы
    льются, что губы дрожат, что розы
    вянут, что запах лекарств и дерна
    резок. Писать о вещах, бесспорно,
    тебе до смерти известных, значит
    плакать за ту, что сама не плачет.

    30

    Разве ты знала о смерти больше
    нежели мы? Лишь о боли. Боль же
    учит не смерти, но жизни. Только
    то ты и знала, что сам я. Столько
    было о смерти тебе известно,
    сколько о браке узнать невеста

    31

    может — не о любви: о браке.
    Не о накале страстей, о шлаке
    этих страстей, о холодном, колком
    шлаке — короче, об этом долгом
    времени жизни, о зимах, летах.
    Так что сейчас, в этих черных лентах,

    32

    ты как невеста. Тебе, не знавшей
    брака при жизни, из жизни нашей
    прочь уходящей, покрытой дерном,
    смерть — это брак, это свадьба в черном,
    это те узы, что год от года
    только прочнее, раз нет развода.

    33

    Слышишь, опять Персефоны голос?
    Тонкий в руках ее вьется волос
    жизни твоей, рассеченный Паркой.
    То Персефона поет над прялкой
    песню о верности вечной мужу;
    только напев и плывет наружу.

    34

    Будем помнить тебя. Не будем
    помнить тебя. Потому что людям
    свойственна тяга к объектам зримым
    или к предметам настолько мнимым,
    что не под силу сердечным нетям.
    И, не являясь ни тем, ни этим,

    35

    ты остаешься мазком, наброском,
    именем, чуждым своим же тезкам
    и не бросающим смертной тени
    даже на них. Что поделать с теми,
    тел у кого, чем имен, намного
    больше? Но эти пока два слога —

    36

    Таня — еще означают тело
    только твое, не пуская в дело
    анестезию рассудка, ими
    губы свои раздвигая, имя
    я подвергаю твое огласке
    в виде последней для тела ласки.

    37

    Имя твое расстается с горлом
    сдавленным. Пользуясь впредь глаголом,
    созданным смертью, чтоб мы пропажи
    не замечали, кто знает, даже
    сам я считать не начну едва ли,
    будто тебя "умерла" и звали.

    38

    Если сумею живым, здоровым
    столько же с этим прожить я словом
    лет, сколько ты прожила на свете,
    помни: в Две Тысячи Первом лете,
    с риском быть вписанным в святотатцы,
    стану просить, чтоб расширить святцы.

    39

    Так, не сумевши ступать по водам,
    с каждым начнешь становиться годом,
    туфельки следом на водах тая,
    все беспредметней; и — сам когда я
    не дотянувши до этой даты,
    посуху двину туда, куда ты

    40

    первой ушла, в ту страну, где все мы
    души всего лишь, бесплотны, немы,
    то есть где все — мудрецы, придурки, —
    все на одно мы лицо, как тюрки, —
    вряд ли сыщу тебя в тех покоях,
    встреча с тобой оправдание коих.

    41

    Может, и к лучшему. Что сказать бы
    смог бы тебе я? Про наши свадьбы,
    роды, разводы, поход сквозь трубы
    медные, пламень, чужие губы;
    то есть, с каким беспримерным рвеньем
    трудимся мы над твоим забвеньем.

    42

    Стоит ли? Вряд ли. Не стоит строчки.
    Как две прямых расстаются в точке,
    пересекаясь, простимся. Вряд ли
    свидимся вновь, будь то Рай ли, Ад ли.
    Два этих жизни посмертной вида
    лишь продолженье идей Эвклида.

    43

    Спи же. Ты лучше была, а это
    в случае смерти всегда примета,
    знак невозможности, как при жизни,
    с худшим свиданья. Затем что вниз не
    спустишься. Впрочем, долой ходули —
    до несвиданья в Раю, в Аду ли.
    74/402
    Ответить Цитировать
    0
1 3 4 5 6 24
3 человека читают эту тему (3 гостя):
Зачем регистрироваться на GipsyTeam?
  • Вы сможете оставлять комментарии, оценивать посты, участвовать в дискуссиях и повышать свой уровень игры.
  • Если вы предпочитаете четырехцветную колоду и хотите отключить анимацию аватаров, эти возможности будут в настройках профиля.
  • Вам станут доступны закладки, бекинг и другие удобные инструменты сайта.
  • На каждой странице будет видно, где появились новые посты и комментарии.
  • Если вы зарегистрированы в покер-румах через GipsyTeam, вы получите статистику рейка, бонусные очки для покупок в магазине, эксклюзивные акции и расширенную поддержку.s