Кеш Холдем 2-4 €. Braunschweig, Germany.

Макс, ты конечно многогранная личность)

Спасибо за ответ по Ганноверу, не знал что там только 5-5 сейчас. А про сбор подписей, не думал взять большой термос и угощать всех обычным чаем? Пока читали бы - согревались бы чаем, сейчас как раз холода идут. Маленький столик, большой термос, однаразовые стаканчики и чай без сахара, а отдельно пакетики с сахаром. Навскидку первое что пришло в голову

Prefguru @ 23.12.25 

Макс, ты конечно многогранная личность)

Приезжай на Исповедь, пока приход не закрыли! Потом будешь к своим карманным парам сеты чаще собирать и в коинфлипах стоять хорошо!

WhoTheHellAmI @ 24.12.25  

Пока читали бы - согревались бы чаем, сейчас как раз холода идут.

Это точно, холода сейчас идут - утром был морозец. Сегодня когда стоял собирал подписи, то меня почти каждый, кто подходил подпись поставить, хотел угостить чаем или кофе! Я не ожидал вообще от людей такой активности, отзывчивости и доброты! Не смотря на то, что Рождественскую ярмарку уже почти разобрали, люди все равно ходили. Недалеко от моего места находится автобусная остановка и как только автобус подъезжает, так сразу кто-то ко мне и подходит, иногда даже семьями - сегодня праздник в Германии Heiligabend (Сочельник). У меня снова закончились подписные листы и бегал снова распечатывать, благо магазины до 14.00 работали. Сегодня был самый плодотворный день и людей, поддержавших инициативу возобновления Богослужений в храме Свт. Николая Чудотворца было много, не только с Гифхорна, но и из соседних городков и поселков. Видимо сработало "сарафанное радио". 

На стендах я разместил информацию из газет, а там фото есть, где изображены прихожане. Так сегодня некоторые из них приходили и показывали, что это они и радовались как дети, ей-Богу! А прошло уже 12 лет с момента публикации той статьи! Ещё запомнилась одна пожилая женщина, которая болеет раком и ходит с роллатором. Она подошла ко мне со своим мужем и по глазам было видно, что у них горе! Немного поговорил с ними, они очень надеятся тоже, что церковь откроют - возможно для нее это шанс, Вера творит чудеса.  Получается, что когда у человека все хорошо - есть здоровье, деньги, то про церковь никто и не вспоминает, а когда случается беда - сразу вспоминают о Боге и я этому такой же пример. Некоторые люди тоже предлагали деньги на помощь храму, но я им объяснял, что собираю только подписи. Сейчас такая ситуация, что деньги и не решат особо ничего - нужна способность принимать непопулярные решения вразрез общему тренду, так сказать плыть "против течения". Я не понимаю одного - зачем закрывать церковь, зачем пакостить людям, прихожане этого храма в своем большинстве немцы (по фамилиям в 90% случаев так точно) и они же граждане Германии, в чем заключается их вина перед государством, в том что они Православные Христиане? Это явное нарушение основных конституционных прав граждан Германии. Честное слово, ситуация выглядит как в мультике "Баба-яга против!", когда  Баба-яга вместе со Змеем Горынычем и «землекопом» (любителем нападать через подкоп) Кощеем Бессмертным стремится помешать Медвежонку Мише сначала попасть на Олимпиаду, а затем и участвовать в ней, но все их попытки оканчиваются неудачей.

Господи, пожалуйста, не отбирай у верующих людей самое дорогое и святое место для них!

Всех Христиан, празднующих в эти дни Рождество Христово с праздником, как говорят немцы, Frohe Weihnachten! Может быть, когда-то и у нас, Православных Христиан, получиться отпраздновать этот Праздник в храме Свт. Николая Чудотворца.

Сегодня 25 декабря официальный выходной в Германии - Weihnachten (Рождество Христово). Всё закрыто и людей на улице практически нет. У меня по расписанию стоит сбор подписей в Гифхорне - пока Ordnungsamt разрешил, надо стоять, а то потом неизвестно что будет. 

Приехал к 9 часам, людей нет, мороз -8. Кафе закрыты, взял только термос с чаем. Разложил свои стенды и стою один посреди улицы с мыслями, что не надо было сегодня приезжать. Холод начинает подбираться к пальцам ног. 

Вдруг слышу, как что-то цокает по улице и не пойму что это. По звуку, как маленький конь бежит. Слышно также как что-то одновременно  хрюкает как свинья и лает как собака. Мне становиться жутковато, вспомнил про Мефистофеля, начал читать сразу Отче Наш, перед этим ещё Святой Воды выпил дома. Потом смотрю, подбегает ко мне собака с мордой и копытами свиньи и начинает со мной разговаривать человеческим голосом!

Братуха, где ты пропал? Я тебя так долго искала!
Я делаю шаг назад, прищуриваюсь:
— Ты кто?
Она хватается за грудь, будто я её ударил:
— Ты что, забыл меня?! Я твоя внутренняя свинособака (Innerer Schweinehund)! Как ты мог?!
Я молчу, пытаясь понять, это сон, галлюцинация или наконец-то честный разговор с самим собой.

— Разве мы знакомы? — отвечаю я, стараясь говорить ровно.
Она усмехается, чуть склоняя голову:
— Конечно. И уже давно. Просто ты забыл обо мне… с того самого момента, как начал ходить в церковь.
Я смотрю на неё внимательнее.
— Забыл — или сделал вид, что тебя нет?
Она пожимает плечами:
— Ты научился молиться, но разучился слушать. А я никуда не исчезала. Я просто ждала, когда ты снова меня узнаешь.

— А, точно… вспоминаю тебя! — говорю я, щёлкнув пальцами.
— Ну давай, бросай это своё никому не нужное дело и поехали домой. А ещё лучше — в Розвадов. Ты же знаешь, где у нас дом.
В Розвадове тепло, шумно и никто не задаёт лишних вопросов. — с ухмылкой говорит она.
Я вздыхаю:
— Это точно ты подметила...и там не надо притворяться, что ты святее, чем есть.
Она подходит ближе и шепчет:
— Я - это ты, когда перестаёшь врать себе. Так что решай… мы едем или ты снова будёшь молиться и делать вид, что меня не существует?

Я огляделся вокруг — пусто. Ни людей, ни взглядов, ни откликов.
Только ветер шевелит подписные листы.
— Ладно, — говорю ей наконец. — Поехали. Нечего тут делать. Сегодня моя инициатива никому не нужна.
Она не спорит. Даже не улыбается — просто кивает, будто знала ответ заранее.
Я собрал свои инфостенды, аккуратно, без суеты.
Потом взял с собой и её — mein innerer Schweinehund. Не на поводке, не в клетке — рядом.
Мы сели в машину и уехали.
Не в Розвадов, не «домой» в привычном смысле,
а в Брауншвайг.

Мы ехали молча.
Дорога тянулась ровно, монотонно, и каждый из нас думал о своём.
Вдруг я резко нажал на тормоз. Машину слегка дёрнуло.
Я остановился посреди дороги.
— Знаешь что… вылезай, — сказал я, не глядя на неё.
— Я так не могу. Я людям обещал.
Она медленно повернулась ко мне:
— Обещал кому?
— Неважно. Вдруг кто-нибудь придёт подпись поставить, а меня нет.
Тогда что получается? — я сжал руль. — Я не хозяин своему слову?
Она усмехнулась, но без злости:
— А ты уверен, что хозяин, когда всё делаешь через силу?
Я открыл дверь. Холодный воздух ворвался в салон.
— Выходи. Если я сейчас уеду — это буду уже не я.
Она задержалась на секунду, потом сказала тихо:
— Хорошо. Но запомни: я никуда не денусь. Я просто подожду, когда ты снова усомнишься.
Она вышла и с обиженным взглядом смотрела на меня. Дверь закрылась глухо.
Я развернул машину.
И поехал обратно — не потому что хотелось,
а потому что слово было дано и я почувствовал ответственность!

Приехал снова в Гифхорн, разложил свои стенды и стою. К моему удивлению, начали появляться люди, некоторые даже стали подходить ставить подпись. В разы меньше, чем вчера, но все равно это была поддержка! Запомнились сегодня немецкие интеллигентные старички - бабушка с дедушкой, которые уже давно встретили свою пенсию и благородно прогуливались по почти опустевшей улице Steinweg в Гифхорне. Они остановились почитать мой стенд и попросили расписаться. Дедушка сказал мне, что они Лютеране и поддерживают эту инициативу, потому что мы братья и сестры во Христе. Мне стало так приятно и тепло от этих слов! 

Я простоял до 12:15, подпрыгивая от холода и растирая руки. Время тянулось медленно, как-будто проверяя меня на прочность. Но где-то около 11:30 вышло Солнышко. Оно не ослепляло и не грело по-летнему — просто было.
Тёплое, тихое, настоящее. Оно коснулось лица, плеч, ног. И мне стало чуть легче стоять, чуть проще дышать. Я улыбнулся и подумал, что доброта есть. Не для глаз и не для похвалы, она находит тебя именно в тот миг, когда ты выбираешь остаться и отвечать за сказанное.