Когда пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист. Потом пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза. Потом пришли за евреями, я молчал, я же не еврей. А потом уже было поздно, и вот тут-то я всполошился: да когда же, наконец, родители заберут меня из садика?!